Лосиное дело

– Конечно. Это тот самый мужчина, который был нами задержан.

– Что значит тот самый? – резко проговорил Зоркин. – Вы меня с кем-то путаете! Да и вас я что-то не припомню, а память у меня хорошая.

– Тишина в зале! – сказал судья и сильно ударил молотком по столу. Он так строго посмотрел на Зоркина, что тот утихомирился. Затем обратился к прокурору:

– Продолжайте допрос.

– Александр Александрович, что было потом? – спросила прокурор.

– Я попросил мужчину представиться и дать объяснения. Вместо этого он то молчал, то неразборчиво бормотал. От прямого взгляда глаза уводил в сторону. Я подумал, что он пьяный и не прогадал. От него пахло спиртным. Не перегар, конечно, но запах бил по носу.

– Интересно, интересно. Продолжайте.

– Не помню уже, с какой попытки, но мужчина смог выговорить фамилию, а также назвал себя депутатом. В тот момент это звучало нелепо. Потом напарник попросил мужчину пройти к багажнику и открыть для осмотра, на что тот стал возражать. Это только усилило подозрения и нам пришлось словесно надавить. И когда багажник открыли, то увидели тушу убитого лося и пару целлофановых пакетов.

– В каком состоянии была туша?

– В ужасном. Брюхо вспорото. Множество порезов вдоль и поперёк тела. Шкура почти целиком заляпана кровью. Понятно было, что час или два назад убили.

– Вы говорили про чёрные мешки. Их осматривали?

– Да. В них лежали потроха.

– Подсудимый как-нибудь отреагировал на данное «открытие»?

– Никак.

– И даже ничего не сказал?

– Молчал. Молчал и смотрел на землю стеклянными глазами. Я пытался задавать вопросы, но безрезультатно. А вот когда речь зашла о полиции, то внезапно он оживился и стал угрожать.

– Как он угрожал?

– Словами. Говорил, что он – депутат; что не можем трогать его; что сейчас позвонит серьёзным людям и меня с напарником уволят с работы, а потом в тюрьму посадят. Ну, пьяный человек и не такую ахинею скажет. Затем он кинулся на напарника с кулаками, но сам же споткнулся и упал на землю. Потом мы его скрутили, вызвали полицию. Те приехали и устроили разбирательство. В конце концов, этого мужчину повезли в отделение, а мне с напарником пришлось ещё докладывать начальству. Остальное вы и сами знаете.

– Хорошо. Тогда я задам ещё несколько важных вопросов. Скажите, вы видели в машине охотничье ружьё или любое огнестрельное оружие? –

– Нет. Мы тоже удивились, что в багажнике не было ружья. Ну, не голыми же руками убил – это точно.

– Может, вы видели рыболовные снасти?

– Нет. Такого тоже не было.

– А в салоне смотрели?

– В салон мы не заглядывали. Полицейские его осматривали, но при нас ничего не нашли.

– Спасибо. Вы нам очень помогли. Ваша честь, у меня вопросов к свидетелю нет, но есть вопросы к подсудимому.

– Спасибо, Александр Александрович. Можете занять зрительское место. Подсудимый, встаньте, – сказал судья.

Вставая с места, Виктор Степанович демонстративно расправил плечи и принялся поправлять воротник рубашки. Он словно настраивался на сложный разговор и пытался показать уверенность. Вот только выражение лица, несмотря на кажущуюся серьёзность, говорило о смятении.

– Виктор Степанович, – начала прокурор, – Вы сказали, что в день происшествия возвращались с рыбалки. Но показания свидетеля говорят об обратном. При этом Вы скрыли от суда факт управления автомобилем в нетрезвом виде. Вы можете как-нибудь это объяснить?

– Клевета! Это всё клевета! Вот объяснение происходящего, – громко ответил подсудимый. – Ваша честь, я хочу сделать важное заявление.

– Говорите, мы вас слушаем, – сказал судья.

– Я, Зоркин Виктор Степанович, перед судом и зрителями процесса ответственно заявляю, что ничего из сказанного тем человеком не совпадает с действительностью. Прокуратура не провела тщательного расследования, допустив ложные показания. Так, например, на дороге меня остановили не двое, а целая группа людей. Я догадываюсь, что это – спланированная акция по дискредитации моей личности в глазах избирателей. Сюда же можно отнести слова о езде в нетрезвом виде. Надо быть полным идиотом, чтобы решиться на подобное. Плохо поработали и полицейские, почему-то не увидевшие в багажнике разобранных снастей и много ещё чего. И последнее, на что хочу обратить внимание суда и госпожи прокурора. Это неправильная классификация туши животного. Вы не поверите, но это не лось. Даже близко на лося не похоже. А знаете почему? Да потому, что это – кабан! Самый обыкновенный кабан, чьё мёртвое тело я нашёл, возвращаясь с рыбалки. И мало того, что прокурор неправильно обозначила тушу, так ещё и позволила, якобы, свидетелю выставить меня кровожадным мясником!

– Это всё, подсудимый? – спросил судья.

– Нет, я ещё…

– Спасибо, подсудимый. Ваше заявление будет внесено в протокол. Объявляю короткий перерыв!

Судья ударил молотком, встал с кресла и направился к комнате отдыха. Долгие разговоры и эмоциональные выходки подсудимого утомили главу правосудия. А вот стороны процесса остались ждать на местах. И если эмоциональный запал Зоркина угасал, то прокурор Гроза нисколько не изменилась в лице. Напротив, она сохранила хладнокровие, хоть и с трудом.

Часть 3