Лосиный остров (сборник)

«было время великое
стало плоское»
– потанцуем на досках
они без заноз
они просто крест-накрест наискось
поверх луж на вдруг перепившей
земле – и там,
за заборами далеко
киснет молоко
виснет сыро, долго
табачный ком
в комнате; над домом
тычутся в закат
запятые печные

– было время, лягушка-река

кидала язык
солнце исчезало
и вдруг возы
все цыганские двигались –
а сейчас?
чуть за час
гаснет радио на начале
новостей
и дрожит, шагнув, стрелка
– но при мытье тарелки вдруг –
планетарной
дуговою орбитой капля бежит
и отражает лампу –
как свет нетварный
взял и обвёл дыханием
шаг и жизнь

* * *

как кони в яблоках живут?
овёс овёс навес
и в яблоках ещё белы
и сл'eпы семена
веди веди рукой траву
весь шар холма в траве
и крыш далёкие углы
бледны как имена
забытых еле-встречных, вдруг
как бы глядящих сквозь
вагонный грохот, а когда
всё видно – их и нет
но воздух тут – как «всё вокруг»,
«всё вместе», «всё сбылось»
и ободом горит вода
сребрясь на глубине

* * *

в нашей (новой) поэзии промелькнул как возможность
некий аристократизм смысловых ежей
но нас ужалила самодостаточность их, прозрачность
и мы открыли столовую для слов-бомжей:
пир на ветру! пар на ветру! и поэт говорит «умру»
пляшет в двадцатиградусный мороз
бьёт по колену стянутой чёрной шапкой –
просто чтобы отвлечь стихии от где-то – где?
затаившихся, вновь-первозданных слов,
чтобы эти слов'a как зёрна цветов
мирно и вовремя летом взошли – цветами
ирисами прекрасными и кустами
чуткого к лёгкому ветру шиповника, а, дай бог,
новых поэтов мужественное молчание
издали берегло и дыханье их, и звучание

…эти сложны интуиции, и понятно,

что, бросившись – каждый в свой час – всею речевой
не железной органикой на амбразуру
преображаемого языка,
кто из нас сейчас не головешка вместо фигуры
собственной, шлак, посмешище дурака?
а в довершенье – встречай ослепительного сиротства
эпигонов: они в восторге от благородства
смысловых ежей –
и не могут их удержать,
умываются – и к словам-бомжам, а те – ржать
но вот к рукам-то юным, к робости их печальной
тянутся вдруг слов'a-цветы –
всей своей краткостью красоты,
и дорогой дальной,
брат мой, ко всем чертям идём я и ты

* * *