Лоскутки

После лекции Гарм снова выждал, когда она заберёт свои вещи и отойдёт от стола, а затем её перехватил Кристофер. «Тип с косичкой» и проводил её до крыльца, где их ждали муниципальные машины. А когда она, недовольная (опять этот болтун со мной!), села к окну и, естественно, оказалась запертой на этом любимом многими месте, открылась дверь, только что закрытая Кристофером. И рядом с «типом с косичкой» сел Гарм. Демира захлопнула рот в тот момент, когда открылась дверь впереди, и возле водительского места сел тот суперсерьёзный очкарик. А закрыла она рот, потому что вспомнила: она и оба парня, с которыми сидит, светлые. Очкарик же тёмный. Отвернувшись, она изо всех сил принялась осматривать машины, видные ей. И кивнула себе. Да, в другие машины садились всё тебе парочки, что сидели и на лекции, и на практикуме – тёмные со светлыми.

Водителя всё ещё нет. Кажется, именно он стоит неподалёку, беседуя с водителем соседней тачки.

Демира шмыгнула носом, набрала воздуха и сказала:

- Пока водителя нет, решим два вопроса.

Как и ожидалось, именно очкарик откликнулся первым:

- Решим? То есть эти вопросы касаются и нас?

- Тебя – в первую очередь, - решительно ответила Демира и сделала паузу, чтобы до него дошло и чтобы он впечатлился. - Итак, вопрос первый. Меня зовут Демира. А тебя?

Появилось такое впечатление, что очкарик по-стариковски пожевал губами, прежде чем ответить. А ещё девушка заметила, что и Кристофер, и Гарм с интересом уставились на макушку, которая им только и видна из-за высокой спинки автокресла. Ожидали ответа так, словно и не учились с очкариком почти месяц. Что это они?

- Я граф Касстийский, Солтбург Терренс, - надменно проговорил очкарик.

- О как! – уважительно сказала Демира, стараясь не отвлекаться на «своих» парней, которые почему-то придушенно захихикали в кулаки. И обрадовалась: - Вот видишь, как здорово, что я решила познакомиться с тобой! Идём до конца: как мне к тебе обращаться? Ваша светлость? Или?

С очкариком на переменах никто не общался. А занятий, на которых была девушка, прошло слишком мало, чтобы услышать, как к нему обращаются преподаватели.

- Зови меня Терренс и на «ты», - с некоторым недоумением предложил тот и тут же спросил: - А каков твой второй вопрос?

- Я только недавно появилась на занятиях, - объяснила Демира. – Многого не знаю. Почему нас развозят по местам не на своих машинах, а на муниципальных?

- Личные машины на места аномальных зон не допускаются, - выждав, сказал Кристофер, поскольку Терренс замешкался с ответом. – Эти места охраняются воинскими частями. Пропуск будет только для муниципальных машин – и то при условии разрешительных документов.

После этой тирады Терренс чуть не сунулся между двумя сиденьями, чтобы внимательней разглядеть Кристофера, словно тоже впервые увидел его. Демира ещё подумала: «Что это он? Не ожидал, что Крис умеет так выражаться?» Она даже почувствовала определённую гордость за «типа с косичкой», хотя недавно чуть не разругалась с ним… А потом, когда в машине появился водитель, притихла, слегка растерянная: она ведь тоже считала Кристофера лентяем и разгильдяем. Вон, отчитала, что он лекцию почти и не писал. А на практикуме-то он работал сосредоточенно, да ещё успевал командовать ею и тщательно проверять все части работы. И про машины знает… Что-то тут не сходится.

Но Кристофер подождёт. Тут ещё проблемы имеются, которые надо решить. Но – личные. А значит, надо обдумать.

Обдумать личное в полной мере не удалось.

От дома к академии Демиру возила Наида. И девушка видела только несколько улиц с двух-трёхэтажными домами. Почти спальный район. Но от академии их машины поехали другой дорогой. И, когда свернули на более просторную дорогу, Демира ахнула, восторженно потрясённая зданием, словно взмывающим к высокому, по-осеннему ярко-голубому небу, к высоким же белым облакам. Но ахнуть заставила не только форма здания, но и… материал, из которого его построили. И цвет. Архитекторы будто решили, что взмывающая форма должна поддерживаться молочно-белым, со скользящим по нему голубым оттенком. Оттенок этот был таким невероятным, что создавал впечатление прозрачности.

На её аханье взглянул посмотреть на улицу Кристофер, не преминув при этом слегка опереться ладонью на её колено. За что и получил по запястью – и охнул сам.

- Да-а, - пробормотал он, откинувшись на спинку и потирая запястье, - красивый был храм.

Пробормотал – и теперь Демира в обалдении уставилась на него: «Был?» Но её взгляд внезапно перетянул Гарм, который тоже пытался разглядеть, что именно изумило девушку. И Демира смотрела на него в упор, забыв обо всех зданиях: призрачный Гарм, видимый сквозь парня, чуть склонившегося головой к креслу Терренса, на клочке бумаги рисовал девичью голову с растрёпанными, вероятно на ветру, волосами. Эта голова, казалось, выглядывала из какого-то довольно узкого окошка – и Демире почему-то почудилась знакомой.