Лотерея

К тому времени, как мы встали из-за стола, корабль уже отчалил. Я прошел на корму и некоторое время смотрел, как тают вдали туманные очертания далекой Джетры и темная громада Сивла.

Ночью мне приснилась Матильда, и по этой, может быть, причине уже с утра я стал смотреть на нее несколько иными глазами.

6

Корабль все плыл и плыл на юг, погода становилась все теплее и теплее, все солнечнее и солнечнее, а я все не мог выкроить хоть сколько-нибудь времени, чтобы серьезно подумать над плюсами и минусами своего выигрыша. Меня постоянно отвлекали морские пейзажи, нескончаемо разворачивающаяся панорама островов, да и Матильда тоже играла в этом немалую роль.

Я никак не ожидал, что заведу на корабле какие-нибудь знакомства, а вот теперь не мог выкинуть Матильду из головы почти ни на минуту. Она, как мне кажется, была рада моему обществу, мое внимание ей льстило, но этим все, собственно, и ограничивалось. Я преследовал ее так целеустремленно, с таким безоглядным упорством, что даже самому становилось неловко. Мне недоставало предлогов, чтобы находиться в ее обществе, а подойти к ней просто так, без предлога, было абсолютно невозможно, не такая это была женщина. Каждый раз мне приходилось вымучивать ту или иную уловку: может быть, выпьем в баре? погуляем по палубе? сойдем ненадолго на берег? И каждый раз она вскоре ускользала под каким-нибудь собственным предлогом: немного вздремнуть, вымыть голову, написать письмо. Я знал, что мой интерес к ней и ее интерес ко мне абсолютно несопоставимы, но и это меня не отпугивало.

Если разобраться, наше знакомство было практически неизбежно. Мы принадлежали к одной и той же возрастной группе — ей было тридцать два года, на три года больше, чем мне, — и мы относились приблизительно к одному кругу джетранского общества. Подобно мне, она сожалела о засилье пенсионерских парочек, но в отличие от меня она подружилась с некоторыми из них. Быстро выяснилось, что она обладает острым, гибким умом, а когда выпьет, проявляет довольно неожиданную склонность к непристойным шуткам. Высокая, стройная и белокурая, Матильда много читала, была политически активна (как оказалось, мои и ее хорошие приятели имели общих знакомых), и в тех немногих случаях, когда мы успевали за время стоянки в порту хоть ненадолго сойти на берег, она обнаруживала вполне приличное знание местных островных обычаев.

А первопричиной был уже упоминавшийся мною сон, один из этих на редкость выпуклых снов, которые не теряют смысла и после пробуждения. Все обстояло предельно просто. Я и женщина, как две капли воды похожая на Матильду, находились на некоем острове, и у нас была любовь. Сон содержал элементы эротики, но в количестве весьма умеренном.

А утром меня захлестнула при виде Матильды волна внезапной нежности, и я абсолютно непреднамеренно начал вести себя так, словно мы с ней были знакомы не со вчерашнего дня, а многие годы. Очень, надо думать, ошарашенная девушка откликалась почти с такой же теплотой, и, прежде чем я или она сумели что-нибудь сообразить, стиль наших отношений сформировался и закрепился. Я ее преследовал, а она тактично, с известной долей юмора, но твердо от меня ускользала.

Тем временем я открывал для себя острова. Мне никогда не надоедало стоять на палубе у поручня и созерцать разворачивающиеся картины, а каждое посещение нашим кораблем того или иного порта становилось для меня источником особо ярких визуальных впечатлений.

На стене главного корабельного салона висела огромная стилизованная карта, показывавшая все Срединное море со всеми основными островами и судоходными маршрутами. Моей первой реакцией на эту карту было изумление сложностью Архипелага[1] и несчетным количеством его островов и едва ли не большее изумление, как это кораблям удается плавать в этой каше, не натыкаясь ни на мели, ни друг на друга. А судоходство здесь было плотное: за обычный день я успевал увидеть с палубы два-три десятка сухогрузов и танкеров, пару пассажирских лайнеров вроде нашего и бессчетное число маленьких паромов, ходивших на внутренних, от острова к острову, линиях. Рядом с некоторыми, что побольше, островами сновали многочисленные частные яхты, а кое-где — надо думать, в особо рыбных местах — буквально кишели траулеры и сейнеры.

Вошло в поговорку, что острова Архипелага невозможно пересчитать; было известно, что десять с чем-то тысяч из них имеют собственное название и что безымянных гораздо больше. Все Срединное море было тщательно исследовано и картографировано, но кроме обитаемых островов и больших необитаемых здесь была уйма крошечных островков, рифов и скал, многие из которых скрывались под водой во время прилива.

Разглядывая карту, я узнал, что острова, лежащие к югу от Джетры, известны как Торки и что главный из них, Деррил, — это тот, куда мы заходили на третий день плавания. Чуть дальше на юг лежали Малые Серкские. Все острова группировались по причинам административного и географического свойства, но каждый из них был, по крайней мере в теории, политически и экономически независимым.