Лотерея "Справедливость"

Вообще, обратите внимание, что я это ему сказал спокойным голосом, даже шутливо. Просто смотрю, что деньги исчезают, и надо выяснить куда. Тут Любка начинает делать вид, что за брата заступается, вещи в меня разные кидает, кричит, что я в этот дом копейки еще не принес. Ну, здравствуйте! Может, еще скажет, что и ее бабка сама себя на кладбище отвезла и закопала, а они тут с братом питаются и духами обливаются опять не за мои деньги. Другие, говорю, бабы сожителям пинжак с золотистыми пуговицами с якорьками покупают, а ты от меня вон какие щеки отъела, на лице уже не помещаются, а хотя бы драные носки мне из благодарности купила.

Я опять-таки это говорил не матерно, без драки. А брат ее, забыл он уже, как мне улыбался, шипит на меня и духами своими в лицо воняет. И Любка с ним заодно шипит.

Тогда я, не отрицаю, руки немного расслабил и, может, нарисовал ей и брату на рожах чего-то лишнее. Они видят: им меня не перешипеть — и убежали. На другой день из подъезда выхожу, а мне соседки со скамейки вдруг всю правду раскрыли, да еще с такими подробностями, что сердце как будто бритвой пополам. Оказывается, Любка моя издавна гулящая, а ее в скобках брат — не брат, а ее “сутенер”, а по-народному это называется матерно, поэтому не пишу, как. И вот она в мои поездки с ним голая танцевала, потому что первый этаж, и все видно как в кино.

Зашел я домой, стою, слезы текут. А через час милиция пришла, оказывается, у этого ее в скобках брата инвалидность была, а я, по неосторожному обращению с его головой, ему этой инвалидности прибавил. А у него что, на лбу написано, что он инвалид, здоровый такой, я его даже к строительству подключить хотел, а теперь мне что, за это — срок?!

А Любка, как в тюрьму попал, так вообще из головы не выходит. Может, белая птица ей отнесет рассказ на свободу, о том как я жизни здесь трачу лучшие годы.

Поэтому, если можно, вытащите меня отсюда, а Любку внушением через гипноз отучите позориться, хоть бы занавески задергивала, первый этаж все-таки, а когда к ней вернусь, внушите приласкать, и что никому я ничего не ломал, и суда не было. Вам с современной технологией это ничего не стоит, а я тут без ласки загниваю!!!

На приеме

Знахарка оказалась интеллигентной женщиной средних лет. Свою интеллигентность она скрывала: коверкала русские слова и чесала щеку.

Вера сидела в ее глиняном доме; мерзли руки. В соседней комнате на ковриках лежали другие, уже полеченные, пациенты. В предбаннике жужжала очередь. Было холодно, пахло специями.

Знахарка помяла пальцами воздух рядом с Верой и кивнула:

— Сглаз.

Из соседней комнаты закричали:

— Святая Бибихон, у меня уже сорок минут прошло!

— Вставайте, вставайте, — крикнула им знахарка. — В следующий вторник в это же время...

— А от чего сглаз? — спросила Вера, чувствуя, как ладони превращаются в лед.

— Дьявол к тебе пришел, значит. Женщина у тебя есть, зла тебе желает.

“Свекровь!” — радостно подумала Вера.

— А м-м... — начала Вера.

— Можешь меня “Бибихон” называть. В народе меня “Святая Бибихон” зовут, потому что я с бедных мало денег беру. Только у тебя сглаз маленький, непрофессиональный. Не то, что у твоего мужчины. Он ведь бизнесмен, правда? А дела идут неважно.

Вера мерзла и восхищалась: “Все знает, все”.

— Надо с него сглаз снять, и к тебе любовь усилить, — говорила Бибихон.

— Усильте! — сказала Вера и попыталась представить, как будет выглядеть Славяновед с усиленной любовью. Перестанет исчезать по вечерам? Обновит ей летний гардероб? Начнет бриться той бритвой, которую она ему подарила, и... и разрешит забрать ребенка от свекрови? Ладно, пусть хотя бы гардероб обновит, а то старье сплошное...

Началось лечение.

Бибихон читала какую-то молитву; ее ладони смуглыми птицами носились перед лицом Веры.

Потом что-то вдруг стало мешать, она открыла рот.

Бибихон быстро вытащила оттуда что-то темное и гордо показала Вере.

Это была кость. Кажется, баранья.

Веру замутило.

...Потом она лежала в соседней комнате на коврике, знакомилась с другими больными, беседовавшими на разные политические темы.

— А у одного мужчины Бибихон изо рта котенка вытащила, — говорил кто-то в желтых вязаных носках.

Снежная тьма

Как обычно, в середине цветения урюка пошел снег.

Создатель бомбы открыл глаза и увидел белое дерево. Вместо вчерашних пчел над ним летали снежинки. Покачивалась присыпанная снегом футболка Алекса.

Алекс уже ушел к своим письмам. Ученый увидел его скомканные домашние джинсы и улыбнулся. Теплый призрак семейной жизни. Запретной для него жизни. Как это нереальное дерево, цветущее снегом.

— Кислое, пресное молоко-о-о! — хрипло пели снизу молочницы. Своими коровьими глазами они смотрели на снег. Из теплых квартир вытекали люди с бидонами и стеклянными банками.

Владимир Юльевич зажег спичку и смотрел, как она горит. Когда спичка уже собиралась догореть — быстро зажег газ, задул. Поставил чайник.