Лотерея "Справедливость"

Еще пара сотрудников попыталась выразить поздравления. Правда, первые дни Алекс сам ходил счастливый и солнечный. Постоянно хотелось улыбаться.

Он улыбался.

Даже люди, дежурившие у входа в “Сатурн”, перестали казаться толпой прокаженных. Алекс постоял с ними, купил холодный пирожок у парня с коляской. Выслушал маленькую круглую женщину, у которой прежний муж украл дочь, а когда она приходит к нему под окна, дочь кричит ей: “Мама, уходи!”. Потом поговорил с другой женщиной, с большими, как люстры, серьгами: ее облучали через розетку и кухонный кран. “Хорошо, — улыбнулся ей Алекс. — Мы позвоним, чтобы вас не облучали”. Женщина просияла и пошла прочь, покачивая люстрами. Больше Алекс ее не видел — наверно, облучение действительно прекратилось.

И получил нагоняй от Билла.

“Вы не имели права этого делать! — кричал Билл. — Что за дешевый популизм, Алекс? Вы что, хотите, чтобы наш Сатурн лишили из-за вас лицензии? Запомните: мы осуществляем только первичную обработку писем. И всё. Никакой политики...”. “Бил, а как же ваш прошлый совет, насчет бездомной старухи... Помните?” Две свинцовые рыбы уставились на него. “Алекс... Я ведь говорил о тайной помощи. Тайно, незаметно от всех, помочь... А не устраивать спектакль. Вы сказали этой сумасшедшей, что позвоните, чтобы ее не облучали? Отлично. Завтра еще десяток страдающих манией преследования придут сюда, будут хватать вас за рубашку... И вообще, Алекс... Контролируйте себя”. — “Что вы имеете в виду, шеф?”. “Ничего”, — сказал Билл и произнес глазами несколько халдейских формул.

Он, конечно, имел в виду Соат. Бабочки, бабочки...

Иногда, кроме слухов об Алексе и Соат, в офис залетали другие слухи. Черные тревожные мотыльки. Тогда в офисе становилось тихо, было только слышно, как молится у себя в кабинете Билл. “Бу, бу-бу-бу, бу...”, — говорил Билл и покрывался благочестивым потом. Бабочки...

“Слышали, объявилась какая-то тайная Лотерея, розыгрыши проводит, и уже несколько трупов. А известному бизнесмену Илиеру вернула фирму, и дочерей его пристыдила. В результате одна другую отравила, а потом сама зарезалась”.

Бабочки...

“А еще, говорят, старушка одна из Учкудука, Саломатхон-опа, вдруг буддизм приняла. Одна половина ее родни по этому поводу плачет, другая — тайно смеется, не знают, что делать. А сама почтенная Саломатхон сидит, косы себе отстригает и говорит: “Так надо”. Сажает в пустыне лотосы и хочет создать там первую общину...”

Бабочки...

“...и вот, эта секретная Лотерея, наконец, явилась людям в образе Черной Пери и Белой Пери. При этом Белая Пери была одета в черное, а Черная Пери — в белое. “Как же вас различать?” — спросили свидетели этого аномального явления.

“Легко!” — ответили пери. “Черная Пери — это наркомания, религиозный фанатизм, стяжательство, скудость душ”. “Понятно”, — сказали люди, разглядывая большие груди и бедра наркомании и скудости душ. Но тут приехала милиция и увезла брыкавшихся пери в неизвестном направлении...”

Бабочки...

— У нас происходит утечка информации! — говорил на стаф-митинге Билл и смотрел в сторону Акбара.

— Ну, утечка... — миролюбиво соглашался Акбар. И смотрел на Билла.

А Алекс стал получать первые благодарственные письма от прежних жалобщиков: ай, спасибо, ай, помогли. Одно было даже написано стихами.

“Вирусы! Вирусы!” — кричал Митра и бегал по офису.

Один раз Алекс застал Митру вдвоем с Соат; это было, когда Соат уже стала доставать Алекса своим обожанием. Соат плакала; Митра смотрел на нее собачьими глазами, грыз ногти и успокаивал: “Вери-вери... Вери-вери...”. Над ними, почти под потолком, кружила бабочка со злым рогатым лицом...

Алекс остановился.

Он стоял около почти достроенного здания, выросшего на месте букинистического пепелища... С пластиковых стен еще не содрали наклейки; внутри рабочие бодро стучали по кафельным плиткам.

Алекса поразило название, которого еще вчера не было.

“СПРАВЕДЛИВОСТЬ. Фирменный магазин. Широкий ассортимент товаров и услуг”.

Затишье

За ночь толпа у офиса еще выросла; два новых горбуна устанавливали палатку. Появился милиционер. Стоял сбоку и философски курил.

— Ваши документы, — обрадовался он Алексу.

Обнюхал паспорт, проверил прописку.

— С какой целью направляетесь в это здание?

— Я здесь работаю… — раздраженно сказал Алекс. — А вы сами с какой целью здесь стоите?

Милиционер кивнул на толпу:

— За порядком слежу.

— Это, по-вашему, порядок? Работать невозможно… Почему их не разгоните?

Милиционер пожал погонами:

— Приказа нет… — Помолчав, добавил: — И не будет.

— Почему?

— А здесь разгоним, они около МВД собираться начнут. Или в Верховный суд пойдут, а по дорожке еще какая-нибудь зевака к ним прицепится. Опять правительство огорчать будут. А здесь место тихое, начальство не ездит, иностранный посол не гуляет.

Попрощавшись с мудрым милиционером, Алекс направился в офис.

“Иностранец… Иностранец…” — зашумели, пропуская его, люди.

— Ты зачем Ирак бомбил, говори?! — крикнул женский голос.

— Да нет, это не он, не он бомбил... — защищал его кто-то.

Охранник Сережа нервно играл телефонной трубкой.

— Алекс, Акбара забрали! Надо что-то делать…