Лотерея "Справедливость"

«Мама», — сказал Алекс, увидев ее, и потянул к ней руки.

Медленно возвращалось тело. Предметы вокруг, до этого легкие, наливались тяжестью. Родители приобрели плотность. У них появился шум шагов; звук холодной воды, которой моржевал себя отец; двойной подбородок.

Закрыв глаза, Алекс слушал их разговоры. Болезнь вдруг сделала его маленьким, а родителей — молодыми. Проснувшись однажды вечером, он услышал, как они целуются за стенкой. И улыбнулся.

Он уже мог вставать. Худое, но очень тяжелое тело качалось и пыталось упасть. «Юрка, ну поддержи ребенка, что уставился?» — кричала из кухни мама. Отец брал Алекса за руку и вел по бесконечному коридору. В конце коридора он обнимал сына и шепотом жаловался, как тяжело горбатиться на участке без помощника, а от матери — никакой благодарности, даже наоборот, любовника хочет завести. «Не заведет», — шепотом успокаивал его Алекс.

По вечерам они играли в шахматы. Чувствуя, что проигрывает, отец уходил к соседу смотреть футбол. А Алекс слушал, как мама разговаривает по телефону с подругой, описывает свои московские успехи и упоминает о каком-то замечательном Игоре Карловиче, с которым у нее платонические отношения. Но если она захочет, то они будут не платонические, а совершенно нормальные…

— Мама, — звал Алекс. Она заглядывала в детскую. — Владимир Юльевич так и не появлялся?

Мама молчала и соображала, как бы правдивее солгать. Потом говорила:

— Не волнуйся, найдется.

И закрывала дверь.

Алекс морщился и бил себя кулаком по ноге.

Через две недели родители засобирались назад; Алекс ходил по квартире, спотыкаясь о чемоданы.

С выздоровлением пришла тоска. Он подходил к телефону и звонил Владимиру Юльевичу. Звонил в офис. Соат. Биллу. Даже Акбару.

Все телефоны молчали.

— Ну, присядем на дорожку, — весело сказал отец.

Присели.

— Я поеду вас проводить, — поднимался Алекс.

— Тебе покой нужен, а не аэропорт, понятно? — яростно пудрилась перед зеркалом мама. — Лекарства в аптечке. Ну… не пугай нас больше так. Дай, поцелуйку одну сделаю. Помнишь, ты в детстве говорил: «одну поцелуйку»?

Он не помнил.

— И вот что, — вспомнила мама, когда они стояли около подъезда, а отец укладывал чемоданы в багажник. — Там на трюмо… Новый телефон Владимира Юльевича. Тихо, тихо… Я же говорила тебе, что найдется. Тебе нельзя было волноваться. Ну ладно, ладно, виновата. Да, великая я преступница.

Родители — маленькие седые дети — стояли около машины. Он обнял их.

— Перебирайся к нам, Алекс, — сказал отец. — Здесь все-таки провинция.

— Конечно, Юрочка, твои Нью-Озерки — столица мира! — смеялась мать. — В Москву ему надо. Алеша, я поговорю насчет тебя с одним человеком, есть такая удивительная личность, Игорь Кар…

— Спасибо, мама, не надо.

— Хорошо. Не надо — так не надо. Все равно поговорю.

Защелкали дверцы. Машина дернулась. Из окошка высунулась мамина рука и помахала ему.

Алекс тоже помахал машине и бросился наверх — звонить В.Ю.

Снова тупики

Долго не отвечали. Наконец, трубка наполнилась знакомым голосом.

— Да, Алекс… Да, говорите… Ну, говорите же, я тороплюсь!

Алекс молчал и разглядывал дырочки в трубке. Наконец, сказал:

— Это я выкрал у вас сырье.

— Я знаю, — сказали из дырочек.

— Я думал, что с вами что-то случилось в тот день. Что вы погибли.

— Я действительно погиб… У вас все?

Слова стояли в горле.

В трубке замелькали гудки.

Алекс пошел на кухню. Квартира была пустой, чужой, приторно уютной.

«Смерть Марата» успела обзавестись рамочкой. Мама очень любила рамочки.

Зазвонил телефон. Алекс взмок и бросился к трубке.

— Алекс, — сказал голос Владимира Юльевича. — Если вы хотите со мной встретиться…

— Да, да!

— …то сейчас я, конечно, занят, но завтра, в четыре часа дня…

Алекс прокричал, что он виноват, стал что-то объяснять.

Короткие гудки.

От отца осталась стопка газет.

«Без новостей — нельзя», — говорил всегда отец и покупал газеты. Когда никаких новостей не находил, начинал зачитывать анекдоты. Он громко смеялся; никогда не дочитывал до конца. Мама затыкала уши или просила прочитать про звезды и на что ей, как Раку, кроме своих бедных клешней, еще надеяться.

Теперь Алекс внимательно просматривал газеты, надеясь найти хоть что-то.

Пресса хранила мудрое молчание.

Где-то строили новую школу. Где-то прошуршал праздник, повысилась яйценоскость, кто-то от всего сердца благодарил кого-то и обещал стараться. Снова армия массажистов и массажисток, хищно шевеля пальцами, гарантировала божественное удовольствие. Снова предлагалось изничтожить животы и бедра. Снова продавали абрикосового пуделя, и розового пуделя, и еще что-то…

Наконец, Алекс нашел то, что искал.

Статья называлась «Во имя справедливости и благоустройства города».

«Не секрет, что в районе Дархана от прежних колониальных времен еще осталось много старых, неблагоустроенных домов. Многие из них не соответствуют нормам санитарии, сейсмичности, отравляют собой меняющееся лицо города. Как, спрашивается, быть с такими домами?