Лото, или похождения молодого человека на поисках религии

* * *

Лото был страшно богат. Владея семнадцатью замками, пятнадцатью виллами, девятью охотничьими павильонами и семью городскими домами, он имел, кроме того, другие владения, о которых даже не слыхал.

Все в Плушаме играли в крокет, и все играли отлично. После чистоты их крови и громадного богатства, семья их славилась этим искусством. Однако, Лото скоро надоела игра, он серьёзно ушиб себе свою аристократическую больную ногу, и прихрамывая побежал к герцогине.

– Я иду на птичий двор, – сказала она.

– Позвольте мне идти с вами, я очень люблю кур – жареных, – прибавил он в. раздумье.

– Герцог подарил на днях леди Монтери больших кохинхинок, – продолжала герцогиня, переменяя деликатно разговор.

Lady Montairy,

Quite contrary,

How do your Coehins grow? [2]

Запел весело Лото.

Герцогине это не понравилось. После продолжительного молчания Лото отрывисто и серьёзно сказал:

– Вот что, сударыня; когда я вернусь в свое имение, я бы желал построить там несколько усовершенствованных коттеджей для бедных, и жениться на леди Кориандер.

– Вы пугаете меня, дорогой друг; тем не менее оба ваши желания так благородны и так хороши, – сказала герцогиня: – но Кориандер еще дитя, как и вы, – прибавила она, смотря приветливо на своего спутника.

В первый раз Лото был на большом обеде у м-ра Путнея Джильса. Внимательно наблюдая за другими, ему удалось добропорядочно держать себя; он не пил из полоскательницы, но пробовал украдкой чайной ложечкой содержимое в ней. Разговор был особенный и замечательно интересный.

– Так вы полагаете, что моногамия просто дело термометра? – сказала м-рс Путней Джильс своему соседу.

– Я положительно думаю, что полигамия определяется изотермическими линиями, – возразил Лото.

– Это, так сказать, вопрос широты, – заметил господин, сидевший напротив и много, и громко говоривший. Он был профессором в Оксфорде, имел сильную склонность к сатире и во время обеда очень не нравился всему обществу, плохо отзываясь о бывшем хорошо известном канцлере казначейства, – замечательном государственном человеке и блестящем романисте, которого он боялся и ненавидел.

Вдруг в комнате произошло смятение; между женщинами оно было даже очень сильно. Доложили о приезде его святейшества кардинала. Он вошел такой ласковый и пожал руку каждому, спрашивая о здоровье родных и трепля по подбородку самых хорошеньких женщин, с возвышенной грацией, свойственной хорошо воспитанным людям его положения, и затем сел, сказав: как же вы поживаете сегодня, друзья мои? – на нескольких языках, на которых он говорил вполне свободно.

Сердце Лото было тронуто. Это появление произвело впечатление на его глубокие религиозные убеждения. Он тотчас же подошел к этому высоко-одаренному существу, исповедался и получил отпущение грехов. Завтра, сказал он сам себе, я приму причастие и отдам церкви все мои обширные владения. Теперь не время думать об усовершенствованных коттеджах.

* * *

В то время как Лото уходил от кардинала, его поразило прекрасное лицо. Это было лицо женщины высокого роста, но стройной, как колонна ионического ордена. У неё было лицо гречанки, а виски уроженки Коринфа; эллинские глаза, смотревшие из-под нависших бровей, громадные, точно слуховые окна, на аттическом челе, дополняли её превосходные афинские черты. На ней был надет черный казакин, застегнутый до верху и оканчивавшийся стоячим воротничком, и цветные панталоны.

– Милостивый государь, вас поразило это лицо, – сказать один социальный паразит.

– Да; кто она?

– Ее зовут Мери-Анна. Она замужем за американцем и недавно выдумала новую религию.

– А! – сказал серьёзно Лото, с трудом удерживаясь, чтобы не кинуться к ней.

– Да; хотите, я представлю вас?

Лото подумал о наклонности леди Кориандер к «высокой церкви», о кардинале, и не решился: – Нет, благодарю вас, не теперь.

* * *

Лото входить в зрелость. Он присутствовал на двух собраниях о правах женщины, на трех митингах фениев, обедал раз у Вайта, танцовал vis-â-vis с принцем крови и ел на золотой посуде в Креси-гоузе.

Его конюшни были близь Оксфорда и занимали более обширное пространство, нежели университет. Он ехал как-то туда и приметил, как несколько мужиков и служителей старались удержать пару несшихся лошадей, запряженных в коляску, в которой сидели лэди и джентльмен. Спокойно дожидаясь окончания несчастного случая, благовоспитанный Лото не позволил себе вмешиваться, пока коляска не опрокинулась, сидевшие в ней не были выброшены на землю и бешеные животные остановлены служителями, – тогда он подошел и предложил даме исключительное пользование его оксфордскими конюшнями.

Обернув к нему лицо свое, эллинские черты которого были ему отлично памятны, она медленно высвободила из-под колес господина, и с женским достоинством представила ему, как своего мужа – генерал-майора Вампердоуна, американца.

– А, – сказал беспечно Лото, – у меня, кажется, там есть земли. Если я не ошибаюсь, мой агент м-р Путней Джильс недавно купил там штат – Иллиной, – кажется, вы так его называете?