Лотос

Прикосновение побуждает меня выпрямиться, и я высвобождаю руку. Я пытаюсь избавиться от неожиданно накатившей волны похороненного в памяти воспоминания. Я хочу уцепиться за сами образы, но они снова исчезают в моем подсознании и распадаются вместе со многими другими утраченными эпизодами. Заставив себя сохранять спокойствие, я стискиваю зубы и впиваюсь пальцами в бедра.

– Мне просто стало не очень хорошо из-за окружающей обстановки. Я не привык к такому количеству людей.

– Черт, прости. Я поторопился, – Гейб выглядит виноватым, несчастным. – Хочешь вернуться домой?

Я не сразу понимаю, что он имеет в виду дом на Брайрвуд-лейн, а не мою нору.

Дом. Теперь это мой дом.

Быстрым покачиванием головы я отклоняю его предложение.

– Я бы хотел съесть яичницу с беконом.

* * *

Мы въезжаем на подъездную дорожку и обнаруживаем Сидни, сидящую на крыльце Гейба.

Моем крыльце.

Шквал неоднозначных чувств охватывает меня, и мое сердце, кажется, начинает биться немного быстрее, а кожа становится разгоряченной и зудящей. Колени Сидни подтянуты к подбородку, руки обнимают ноги, и она раскачивается вперед и назад, как будто в ритме какой-то мелодии.

Когда мы выходим из машины, она поднимается на ноги, проводя руками по штанам. Она посылает нам улыбку, которая в этот раз не освещает ее лица.

– Сидни… Черт, я ужасно беспокоился о тебе.

Гейб мчится к ней так, будто не может ждать ни секунды. Я тоже это чувствую, но внешне остаюсь спокойным. Я плетусь за ним, почесывая затылок и отводя глаза.

Ее голос заставляет меня снова поднять глаза.

– Я в порядке. Все еще немного потрясена, но я это переживу. Копы обыскали мой дом этим утром, но мне было немного страшно заходить внутрь одной. Поэтому я запустила туда кошку и ждала здесь… – Сидни обхватывает себя руками, как будто от этой мысли по ее телу пробегает холодок. Она пристально смотрит на меня, в ее чертах запечатлено что-то мягкое и доброе. – Привет, Оливер.

Это просто приветствие, но оно звучит словно нечто большее. Я сглатываю.

– Привет.

Мы не разрываем взгляды несколько ярких секунд, прежде чем Гейб делает шаг вперед и приподнимает Сидни, стискивая ее в объятии, пока она не начинает визжать. Это игривый, легкий и жизнерадостный звук. И мне интересно, каково это – чувствовать себя настолько невесомым и беззаботным, хотя бы на мгновение.

Укол зависти пронзает меня насквозь. Я не знаком с этим чувством, поэтому отмахиваюсь от него.

Когда я подхожу ближе, то замечаю фиолетовый синяк на левой щеке Сидни, а также заживающую ранку на ее нижней губе. Я снова злюсь на себя.

Сидни шепчет что-то на ухо Гейбу, и он кивает, отступая и позволяя ей подойти ко мне. Ее руки сцеплены перед собой, и она выглядит такой же нервной, как и я. Девушка прикусывает губу, прежде чем озвучить свою просьбу:

– Ты не против зайти внутрь вместе со мной?

Я перевожу взгляд с Сидни на моего брата, думая, что он гораздо лучше подходит для этой задачи. Но Гейб вздергивает подбородок в молчаливом одобрении, поэтому я возвращаю внимание к Сидни и неохотно соглашаюсь:

– Хорошо.

Кажется, она хочет дотронуться до моей руки, но останавливает себя. Благодарен я или разочарован – мне не понять.

Вместо этого она засовывает руки в задние карманы и указывает головой на свой дом, приглашая следовать за ней. Мы молча идем по ее двору, бок о бок, пока до меня доносится ее приятный аромат. Я не могу точно описать запах, но мне он напоминает весну… Благоухающие цветы, которыми я дышу, когда сижу на улице и наблюдаю за птицами.

Сидни смотрит на меня из-под длинных ресниц, – сегодня на ней нет очков. Синяк тянется вверх по одной стороне ее лица, почти достигая виска. Она заправляет прядь волос за ухо, открывая три сережки в виде серебряных колечек.

– Я, эм, хотела поблагодарить тебя за то, что ты сделал той ночью. Не могу представить, что бы случилось, если бы ты не… – она смотрит вниз на свои мельтешащие ноги, когда мы приближаемся к входной двери. – Это было очень храбро.

– И все же ты была ранена. Мне жаль, что я не был быстрее.

Мое признание заставляет ее вскинуть голову и устремить на меня острый и упрямый взгляд. Тем временем ее рука замирает на полпути к дверной ручке.

– Ты спас мне жизнь, Оливер. Я предпочитаю разбитую губу похоронам.

Не зная, как на это реагировать, я сохраняю молчание, пока мы, наконец, входим в ее дом. Кошка приветствует нас в коридоре, восторженно мяукая.

– Это Алексис. Я впустила ее внутрь, когда сестра высадила меня, но у Алексис нет понятия о времени, – смеется Сидни, подхватывая кошку на руки и поглаживая ее ржаво-оранжевую шерстку.

Хотел бы я сказать про себя то же самое.

Время – это все, что я знал. И оно было моим злейшим врагом.

– Хочешь погладить ее?

– Ох… – Я неуверенно облизываю губы и подхожу ближе к животному, заинтригованный этим энергичным созданием. – Хочу, если она не против.

Сидни улыбается, и на этот раз ее улыбка яркая и знакомая, что заставляет мое сердце подпрыгнуть.

– Конечно. Ей нравятся люди. Прошло уже десять лет, как я взяла ее совсем крошечным котенком.