Лотосовый Терем (СИ)

— “Гэ Пань” перед всеми свалил на тебя вину, а ты не стал оправдываться, о чём это говорит? — пробормотал Ли Ляньхуа. — Ты один из лучших учеников Байму, по доброй воле скрывался среди караула гробницы три года — действительно ли только ради поисков даоса Хуанци? Само собой, в поисках пропавшего шишу нет ничего дурного, вот только пока “Гэ Пань” не вынудил тебя применить “коготь сизых псов”, ты и не собирался признаваться, что Байму — твой учитель. Ты проявляешь интерес к тайнам Силина, внимательно изучил жизнеописания — это можно было бы назвать необычным увлечением, но кое-что увлечением не объяснишь. — Он вдруг поднял голову и пронзил Ян Цююэ взглядом, ясным и уверенным, совершенно не похожим на его обычное поведение — и раздельно произнёс: — Когда я сказал, что Чжан Цинху убили скрытым оружием, ты воскликнул “вот оно что!”, однако это ведь ты отрубил ему голову, как же мог не знать?

В лице Ян Цююэ не осталось ни кровинки.

Фан Добин вытаращился на него, утратив дар речи, Ли Ляньхуа же неторопливо продолжал:

— Ты отрубил Чжан Цинху голову чтобы помочь Чжан Цинши выдать себя за брата или чтобы помочь “Гэ Паню” скрыть улики? Ведь не выйдет определить причину смерти без его головы, верно?

Молодой караульный хранил молчание.

— Ты не сказал “Гэ Паню”, что Чжан Цинши выжил, помог ему выдать себя за Чжан Цинху — не для того ли, чтобы остаться его пешкой? И он свалил вину на тебя, потому что узнал, что Чжан Цинши выжил и был недоволен тобой? Какой рычаг воздействия был у “Гэ Паня”, чтобы связать ученика Байму из Удана по рукам и ногам и заставить действовать исподтишка?

Ян Цююэ тяжело вздохнул, но продолжал безмолвствовать, сжав губы. Он не мог ответить на вопросы Ли Ляньхуа и не желал оправдываться.

— Ученик даочжана Байму, даже сговорившись с “Гэ Панем”, не сможет заглушить голос совести. Я верю, что ты не убивал, — спокойно сказал Ли Ляньхуа, а потом протянул руку и разблокировал его меридианы.

Пока он говорил, Ян Цююэ молчал, услышав же последнее предложение, задрожал всем телом.

— Я…

— Если у тебя какие-то трудности, так и скажи, — вздохнул Фан Добин. — Неужто думаешь, что мы с несносным Ляньхуа причиним тебе вред? — Он ударил себя в грудь. — Клан Фан в моём лице оказывает тебе покровительство, чего боишься?

— Я больше не ученик Удана, — Ян Цююэ преодолел свою нерешительность и слабым голосом произнёс: — Три года назад шифу изгнал меня, как посмею я теперь называться учеником Байму?

— У тебя неплохие боевые навыки, с чего Байму тебя выгонять? — не поверил Фан Добин.

Ян Цююэ отвернулся.

— Я украл Золотой меч Удана и заложил за пятьдесят тысяч лянов серебра.

— Пятьдесят тысяч лянов? — удивился господин Фан. — На что они тебе?

— Играть на деньги, — помолчав, сознался молодой караульный.

Фан Добин и Ли Ляньхуа растерянно переглянулись: они не ожидали, что Ян Цююэ, с его отнюдь не слабыми навыками и утончённой наружностью, погряз в порочной пучине азартных игр и был изгнан из учеников.

— Я знал, что не смогу побороть своё пристрастие, и не надеялся на прощение шифу, но хотел вернуть Золотой меч, — снова заговорил Ян Цююэ. — Но ювелир уже успел переплавить его на украшения. Чтобы вернуть Золотой меч Удана, нужно отыскать Хуанци-шишу.

Золотые мечи Удана — пара коротких мечей, которые с древности передаются от одного главы к другому. Один меч, принадлежавший нынешнему главе, даочжану Байхэ, украл Ян Цююэ, второй же бесследно исчез вместе с Хуанци.

— Я служу в Си-лине три года, дважды проникал в подземный дворец… — Ли Ляньхуа с Фан Добином ахнули, но он продолжил: — Но не нашёл способа взломать эти врата. Хоть мне и не удалось разыскать Хуанци-шишу и Золотой меч, но в этих краях я обрёл жену.

Фан Добин не сдержал удивлённого смешка.

— Мои поздравления.

На лице Ян Цююэ однако радости не было.

— Фамилия моей жены — Сунь, зовут её Цуйхуа.

Ещё не отсмеявшись, Фан Добин чуть не прикусил язык.

— Хозяйка гостиницы “Рассветная луна”? Так она не вдова?

— Мы не кланялись земле и небу, но она стала моей женой, — мрачно сказал Ян Цююэ. — Она пропала.

Фан Добин подумал про себя: так ты её любовник.

Ли Ляньхуа вздохнул и пробормотал:

— Потому мне и казалось, что долгое отсутствие хозяйки, которая вышла за соевым соусом, куда любопытнее, чем смерть Безликого убийцы, а вы мне не верили.

— Чушь! — буркнул Фан Добин. — Если ты такой умный, почему сразу не разоблачил “Гэ Паня”?

Ли Ляньхуа горько усмехнулся.

— Он схватил мою жену, — сказал Ян Цююэ. — Пообещал, что если пойду в подземный дворец, то не только поможет мне вернуть Золотой меч Удана, но и даст десять тысяч лянов сверху.

Фан Добин фыркнул.

— Сделка выгодная, я бы тоже согласился. Неудивительно, что ты держал язык за зубами и сотрудничал с ним.

— Человек держит в заложниках мою жену, но обещает мне десять тысяч лянов — в такие сделки я не верю, — холодно произнёс Ян Цююэ. — И неважно, правду он говорит про деньги или нет, жена есть жена.

Фан Добин мысленно порадовался: пусть этот человек мрачен до отвращения, да ещё и игрок, но всё-таки придаёт большое значение любви и справедливости.