Лотосовый Терем (СИ)

— Раз здоровы, я ухожу. — Ли Ляньхуа поднялся, стремительно развернулся и направился к выходу, не намереваясь оставаться ни мгновением больше.

— Глава Ли! — позвал настоятель Уляо, Ли Ляньхуа даже не оглянулся и шагнул в проход. — Ли Ляньхуа! — крикнул настоятель, признавая поражение.

Ли Ляньхуа остановился и обернулся с улыбкой, вежливо вернулся в келью, отряхнул пыль со стула и присел.

— В чём дело?

Настоятель Уляо поднялся, слегка улыбаясь.

— Благодетель Ли, старый монах не собирается расспрашивать о том, как окончилась та битва. Вот только ты пропал на десять лет, и многие люди беспокоятся и сожалеют о тебе… Ты правда намерен так и умереть, не повидавшись со старыми друзьями?

Ли Ляньхуа изобразил улыбку.

— Увижусь или нет — и что с того?

— Увидишься — упадёт камень с души, дольше проживёшь, — ласково сказал настоятель. — Не увидишься… — Он помолчал. — Не увидишься…

Ли Ляньхуа фыркнул.

— Не увижусь — безвременно скончаюсь?

— Однажды я случайно увидел благодетеля Ли в городке Пиншань, — сознался настоятель Уляо. — Старый монах владеет искусством врачевания. У тебя повреждены три меридиана. Если не разыщешь прежних соратников, чтобы совместно отыскать способ исцелиться, боюсь…

— Что? — спросил Ли Ляньхуа.

Настоятель долго колебался и наконец медленно проговорил:

— Боюсь, трудно будет пережить эти два года. — Он поднял голову и посмотрел на Ли Ляньхуа. — Старый монах не знает, почему благодетель Ли не желает видеться со старыми друзьями, но осмелится предположить — из-за Бицю? На самом деле, последние десять лет Бицю живёт в “Сотне рек” затворником, его страдания невообразимы. Неужели благодетель Ли не может проявить снисхождение и простить его?

Ли Ляньхуа рассмеялся.

— Старший монах любит разгадывать загадки, однако… сильно ошибается.

В этот момент молодой монах принёс две чашки чая, настоятель Уляо слабо улыбнулся и сменил тему.

— Динъюань, пригласи Пушэня-шичжи в мой зал для созерцания.

— Пушэнь-шишу медитирует в келье, Динъюань не посмел его беспокоить, — почтительно ответил молодой монах.

Настоятель Уляо кивнул, и молодой монах удалился.

— Пушэнь-шичжи вырос в храме Пуду, он единственный из учеников в моём храме, кто изучал фехтование, и померяться силами с “Первым мечом Сянъи” — его самое страстное желание.

— А, — сказал Ли Ляньхуа, — Ли Сянъи мёртв уже десять лет.

— И “Первый меч Сянъи” тоже мёртв? — спросил настоятель.

Ли Ляньхуа кашлянул.

— Это вина Ли Сянъи, при жизни он забыл написать трактат по фехтованию…

Настоятель Уляо горько усмехнулся и покачал головой.

Вдруг за окном послышался грохот и что-то повалилось, Ли Ляньхуа с настоятелем поднялись посмотреть и увидели, что росшее на заднем дворе дерево высотой в пять-шесть чжанов переломилось, и его крона упала на землю, обрушив две монашеские кельи. Два монаха выскочили наружу, в смятении и испуге уставились на дерево, недоумевая, с чего оно вдруг рухнуло? Вскоре вокруг упавшей кроны столпилось множество монахов, настоятель Уляо с Ли Ляньхуа тоже поспешили осмотреть его: похоже, ствол подточили жуки, и он подломился под порывами ветра.

Хотя происшествие было странное, но ничего серьёзного не случилось; настоятель Уляо разогнал монахов читать сутры и подметать двор. Ли Ляньхуа прошёл с настоятелем Уляо несколько кругов по храму, а затем настоятель с улыбкой сообщил, что в храме Пуду весьма хороша постная пища, а такой рыбы на сосновых шишках, как готовит Гу-шифу, не сыщешь во всей Поднебесной — не желает ли гость отведать? Ли Ляньхуа уже собирался согласиться, как вдруг молодой монах доложил, что дровник дымится, и пропало много дров, возможно, там что-то тлеет уже давно. Настоятелю Уляо стало неудобно занимать гостя, и Ли Ляньхуа пришлось распрощаться и уйти, досадуя и вздыхая про себя. Видя, что только что находившийся при смерти настоятель в мгновение ока поправился и вернулся к делам, монахи в душе не могли не восхвалять Ли Ляньхуа — действительно, врачебное искусство этого чудесного целителя не имело себе равных и слава его была заслуженной.

Когда Ли Ляньхуа вышел за ворота храма Пуду и оглянулся, то увидел, что над пагодой струится дым. Вздохнув, он зевнул и направился к своему “Лотосовому терему”. Учитель Пухуэй потратил более десяти дней, чтобы с помощью четырёх быков доставить его дом на гору Цинъюань и расположить рядом с храмом. Он погладил восстановленную монахом доску, довольный его вниманием к деталям, а затем непринуждённо вошёл в свой обновлённый “Лотосовый терем” и принялся перерывать всё сверху донизу в поисках чего-то.

Как только Ли Ляньхуа переступил порог своего дома и запер двери, некий всадник галопом промчался по горе Цинъюань — и проехал мимо “Лотосового терема”, вот только не понял, что это за здание такое, а направился прямиком в усадьбу “Сотня рек”.

Очевидно, это был ученик из “Сотни рек” — и если бы Ли Ляньхуа увидел его, или же он увидел бы Ли Ляньхуа, они оба бы удивились, потому что лошадь погонял никто иной как молодой господин Го Хо, с которым они расстались в усадьбе Цайлян всего десять с лишним дней назад.