Лоцман

— Я от всей души и от всего сердца желал бы, сэр, — ответил бесстрашный юноша, — чтобы мистер Гриффит сейчас находился здесь с нами! На берегу, по-видимому, подняли тревогу, и один бог знает, что случится, если мистера Гриффита схватят! Что же касается этого тендера, то он убедится, что с вельботом «Ариэля» справиться было бы легче, чем с самим «Ариэлем»… Но он прибавляет парусов. Сомневаюсь, вступит ли он в игру…

— Не сомневайтесь в этом, юноша, — ответил Барнстейбл, — он просто отходит подальше от берега, как и следует кораблю со здравым смыслом. Я вижу, он надел очки, чтобы рассмотреть, к какому племени индейцев мы принадлежим. Сейчас, вы увидите, он развернется на ветер и пошлет в вашу сторону несколько ядер, чтобы дать нам знать, где найти его. Как ни люблю я вашего первого лейтенанта, мистер Мерри, сегодня я предпочел бы, чтобы он оставался на берегу, нежели был здесь, на борту. Мне бы не хотелось, чтобы кто-либо другой командовал этим судном! Но прикажите бить в барабан, сэр!

Юнга, изнемогавший под тяжестью своего мелодичного инструмента, давно жаждал услышать эту команду и, не дожидаясь, пока гардемарин передаст ему приказание, начал выбивать короткую дробь, способную в любое время пробудить от крепкого сна тысячу человек и заставить их мгновенно броситься к орудиям. Матросы «Ариэля» кучками стояли на палубе, рассматривая неприятеля и отпуская шутки по его адресу. Все ждали только сигнала и с первым же ударом барабанных палочек разбежались по местам, соответственно обязанностям каждого на маленьком судне. Вокруг пушек стояли небольшие группы энергичных, атлетически сложенных молодцов, а немногочисленные оставшиеся на корабле морские пехотинцы в боевом порядке выстроились на палубе, держа наготове свои мушкеты. Вскоре появились и офицеры в абордажных касках, с пистолетами за поясом и обнаженными саблями в руках. Барнстейбл твердым шагом ходил по шканцам, раскачивая на указательном пальце подвешенный на шнуре рупор и время от времени поднося к глазам подзорную трубу, которую он ни на минуту не выпускал из рук, в то время как шпага его была прислонена к основанию грот-мачты. Пара тяжелых морских пистолетов торчала у него из-за пояса. В разных местах палубы были сложены грудами мушкеты, абордажные пики и сабли. Теперь уже морякам было не до смеха, и разговоры велись еле слышным шепотом.

Английский тендер продолжал удаляться от берега, пока расстояние не составило около двух миль, а затем он снова убавил парусов и, развернувшись на ветер, дал выстрел в сторону «Ариэля».

— Ставлю центнер трески, мистер Коффин, — сказал Барнстейбл, — против бочонка лучшего английского портера, что этот молодец воображает, будто американская шхуна может лететь против ветра! Если он желает поговорить с нами, почему бы ему не прибавить чуть-чуть парусов и не подойти ближе?

Рулевой приготовился к бою еще более тщательно и продуманно, чем кто-либо другой на борту шхуны. Лишь только барабан пробил сбор, он, зная, что в предстоящем деле ему придется напрячь все свои силы, ни минуты не колеблясь, словно над головой его стояло жаркое американское солнце, сбросил с себя куртку, жилет и даже рубашку. И, поскольку он был на «Ариэле» личностью привилегированной, настоящим оракулом по части морского дела в глазах остального экипажа и человеком, к чьим мнениям прислушивался сам командир, вопрос Барнстейбла никого не удивил. Коффин стоял у своей длинной пушки, сложив мускулистые руки на груди, багровой от длительного воздействия непогод. Седеющие волосы его развевались по ветру, а голова возвышалась над головами всех рядом с ним.

— Он льнет к ветру, сэр, словно к любимой девушке, — ответил Том, — но скоро ему придется ослабить свои объятия. Если он сам этого не сделает, мы заставим его оказаться у нас с подветра.

— Держать полнее! — суровым голосом крикнул командир. — Дадим шхуне идти быстрее. Этот молодец легок на ходу, Длинный Том, но держать так круто к ветру, как мы, ему не под силу. Впрочем, если он и дальше будет идти таким же манером, нам не догнать его до наступления ночи.

— Да, сэр, — подтвердил рулевой, — у этих тендеров уйма парусов, хотя с виду кажется, что их немного. Гафель у него почти одной длины с гиком, поэтому и грот такой широкий. Однако нетрудно будет срезать у него со снастей часть парусины, и тогда уж ему придется убавить ходу и увалиться под ветер.

— Мне кажется, твое предложение разумно, Том, — сказал Барнстейбл, — тем более что меня беспокоит судьба людей с фрегата. Правда, такое шумное преследование мне не очень по душе, но что поделать! Скажи-ка ему теплое словечко, Том, — посмотрим, ответит ли он нам!

— Есть, сэр! — воскликнул рулевой, наклоняясь так, что голова его очутилась наравне с пушкой, которой он ведал.