Лоцман

- Каркаете, как старые вороны! - снова перебил их молодой матрос. - Разве вы не знаете, что, по воле Конгресса, мы должны перерезать пути каботажникам Джона Буля? А наш старик увидел, что дни слишком коротки для этого дела, и высадил отряд, чтобы захватить ночь. Вот мы ее и захватили! А когда вернемся на корабль, мы спрячем ее в трюм, и тогда вы снова увидите солнечный свет… Пойдемте, мои лилии! Пусть джентльмены заглянут в ваши иллюминаторы… Что? Вы не хотите? Тогда мне придется поговорить с вами по-другому.

- Эй вы там! - раздался суровый голос, мальчишеские нотки которого плохо вязались с начальственным тоном говорившего. - Что тут, спрашиваю я? Кто обижает негров?

- Никто, сэр, - с притворной серьезностью ответил матрос. - Один из бледнолицых ушиб ногу о паутину, и от этого у него заболело ухо!

- Слушай-ка ты, зубоскал, как ты очутился среди пленных? Разве я не приказал тебе с пикой на плече идти в передней линии?

- Да-да, сэр, вы приказали. И я выполнял приказ, пока мог. Но из-за этих негров стало так темно, что я сбился с дороги!

В толпе моряков раздался приглушенный смех. И даже гардемарин едва удержался от улыбки при этом образце находчивости одного из тех присяжных балагуров, какие встречаются на любом корабле.

- Значит, - наконец сказал Мерри, - ты понял, что взял не тот курс? Изволь тотчас вернуться туда, где я приказал тебе находиться.

- Да-да, сэр, я иду. Клянусь всеми ошибками в книге казначея, мистер Мерри, только паутина заставила одного из этих негров проливать слезы! Позвольте мне на минуту остаться, сэр, и собрать немного чернил, чтобы написать письмо моей бедной старушке матери. Будь я проклят, если написал ей хоть строчку, как мы вышли из Чесапика!

- Если ты не уберешься сию минуту, я угощу тебя саблей по голове! - ответил Мерри. Он испытывал большое участие к страданиям несчастной расы, которая и по сей день служит (а раньше служила еще больше) предметом насмешек наших легкомысленных и распущенных соотечественников. - Тогда, если захочешь, ты напишешь свое письмо красными чернилами!

- Ни за что на свете! - ответил остроумец, прежде чем шмыгнуть на свое место. - Старуха не поверит письму и решит, что это подделка… Интересно, буруны у берегов Гвинеи тоже черного цвета? Это утверждали старые моряки, которым приходилось плавать в тех широтах.

Его глупые шутки были прерваны покрывшим шум громким и строгим голосом человека, которому стоило сказать только слово, как затихало самое буйное веселье матросов.

Среди толпы послышался шепот: «Мистер Гриффит идет! Джек разбудил первого лейтенанта, теперь лучше пусть сам уснет!» Но вскоре и эти приглушенные восклицания стихли, и даже сам шутник, не произнеся больше ни слова, словно он потерял дар речи, прилежно зашагал в строю.