Лоцман

Старшая моя сестра — где-то на краю земли, с мужем-пограничником. Брата, с которым мы были друзьями, уже нет. А другие друзья… многих тоже теперь уже нет на свете. А до тех, кто жив, не докричишься. Сам виноват, наверно…

В конце пути поманила сказка, намекнула, будто есть еще какая-то цель, подарила кусочек Дороги… Но проводник ушел, и Дорога кончилась…

«Ладно, не скули, — сказал я себе. — Скажи спасибо судьбе и за те несколько дней с Сашкой. Все-таки глотнул радости… Не грызи подушку, и душу себе не грызи тоже…» Потом крепко выругал себя, разозлился и уснул.

Разбудило меня радио. Динамик бойко играл увертюру к «Детям капитана Гранта». Я понял, что всю ночь спал не раздевшись и что сейчас за иллюминатором синее и солнечное утро.

Я поднялся. Хорошо, что костюм не мнущийся — одернул, поправил и гуляй. Над фаянсовой раковиной я ополоснул лицо. Ах ты, черт, под ладонью щетина! Есть в этом Ноевом ковчеге розетки? Ага, нашлась… Вытащил бритву, зажужжал. «Звезду Австралии» почти не качало. Наверное, берег уже близко. Словно соглашаясь со мной, динамик выключил увертюру и бодрым капитанским голосом сообщил:

— Уважаемые путешественники! Через полчаса «Звезда Австралии» ошвартуется у причала Ново-Канска, который все, кому дорога история и память о морских подвигах, по-прежнему именуют Кан’Оррой. Не правда ли, звучит романтично, хотя в переводе с местного древнего наречия означает всего-навсего «Собачьи Уши» — по имени двух скал, которые поднимаются из воды левее входа в бухту… Город Кан’Орра — это любопытная смесь архитектурных стилей, приморской экзотики, живописных средневековых улиц, памятников прошлого и новейших кварталов, где каждый может найти для себя развлечение в соответствии со своими вкусами… Уважаемые пассажиры! Всех, у кого обратный билет, капитан и команда «Звезды Австралии» приглашают на пароход к полуночи. Тем же, кто решил остаться здесь на более долгий срок, мы приносим благодарность за плавание на нашем судне, желаем успехов во всех делах и приятного времяпровождения в этом самом замечательном городе Западного Побережья… А пока пароход швартуется, вы можете позавтракать в нашем буфете. Приятного аппетита!

Я не стал завтракать в буфете и вышел наверх, чтобы взглянуть с моря на город, в котором задумал остаться «на более долгий срок» (только зачем?).

Впрочем, на палубе с меня слетели и остатки вчерашней тоски, и теперешнее недовольство.

Синяя бухта распахивалась перед «Звездой Австралии». Слева действительно торчали две скалы, похожие на уши насторожившейся лайки. На одной белела башенка маяка. Солнце светило с кормы и освещало город. Он взбегал по зеленым холмам. Серые квадратные башни с часами, шпили соборов, песочного цвета крепость на круглой горе, береговые форты, блестящее стекло современных многоэтажек и россыпи маленьких, похожих на рафинадные кубики домов. Над этими домами, перекидываясь от холма к холму, нависали темные арочные мосты, похожие на римские акведуки. По одному ехали лаково-красные вагоны…

Орали над мачтами чайки, и воздух был такой морской, что хотелось дышать до резинового скрипа в легких. Ветер дул теперь небольшой и попутный. На фок-мачте, видимо для пущей романтики, был поставлен марсель, а сейчас матросы, лежа на марса-рее животами, подтягивали и убирали парусину…

Сойдя на причал, я не пошел, как другие пассажиры, по широкой мощеной улице, ведущей, очевидно, к центру. Свернул в один из портовых переулков — между складов, пароходных контор и приземистых лавчонок с пыльными вывесками. Наполовину переулок был завален ящиками с пестрыми наклейками, красными пластмассовыми бочками и брикетами сосновых досок. От них замечательно пахло свежим деревом.

Я увидел обшарпанное кафе «Три брата», перекусил там у стойки вареной колбасой с макаронами под жгучим соусом. И двинулся дальше с веселой меланхолией свободного от всех проблем человека. Свернул еще в один переулок. Он отличался от прежнего тем, что в нем не было грузов под открытым небом, стояла серая низкая церковь с круглым, как половинка глобуса, куполом и росли несколько кривых акаций (не цвели), а в нише тяжелого каменного дома торчал чугунный дядька в треуголке и ботфортах. Привинченная рядом мраморная доска свидетельствовала, что это «Admiral Contur». Несмотря на треуголку, адмирал показался мне похожим своей физиономией на хозяина грядок, которому я чуть не попался в детстве. Но это не испортило мне настроения. «Стоишь, дура чугунная? — злорадно сказал я. — Вот и стой, теперь не побегаешь…»

Между адмиральским домом и церковью скромно белел фасад одноэтажного особнячка. На лакированной двери — черная стеклянная табличка:

«Редакция газеты „Судовая роль“

Мне понравилось название. Сразу видно: газета морская. Сухопутный человек мог бы подумать, что судовая роль — это что-то юридическое, должность в суде. А на самом деле это список всех, кто на судне отправляется в плавание…