Лоуни

Я слышал, как Мать кричит на Хэнни. Она не побежала за ним. Это было не нужно.

Родитель и мисс Банс помогли Дэвиду подняться на ноги. Брюки его были покрыты грязью. Он ударился об стену, и губа оказалась разбита и начала кровоточить. Мисс Банс пошарила в карманах плаща, вытащила салфетку и промокнула ему губу. Я видел, что она вспыхнула и хотела что-то сказать, но в этот момент Мать появилась на верней ступеньке, крепко держа Хэнни за локоть.

— Он попробует еще раз, — сообщила она.

— Не знаю, подходящий ли это момент, миссис Смит, — вздохнул отец Бернард. — Мы все немного расстроены. Может быть, я лучше приведу завтра Эндрю сюда одного?

Мать натянуто улыбнулась:

— Нет, мы не можем так поступить, преподобный отец. Завтра мы возвращаемся домой.

— Совершенно справедливо, — ответил отец Бернард. — Но я могу привезти Эндрю сюда до нашего отъезда. Я уверен, никто не будет возражать, если я ненадолго отъеду.

Остальные согласно покивали.

— Я не против, — сказала миссис Белдербосс.

— Может быть, действительно, лучше привезти мальчика завтра, — добавил мистер Белдербосс, — чтобы никто не смотрел на него.

Сознавая, что мисс Банс сверлит ее глазами, Мать заявила:

— Мы здесь. Мы сделали много усилий, чтобы прибыть сюда, и я хотела бы, чтобы Эндрю выпил воду.

Родитель положил руку Матери на плечо:

— Ладно, Эстер. Не расстраивайся.

— Я не расстроена, — буркнула Мать.

— Послушайте, — сказал отец Бернард. — Почему мы не возвращаемся? В любую минуту может пойти дождь.

— Нет, — отрезала Мать. — Извините, преподобный отец, но Хэнни предстоит выпить воду, и так будет. Он не загубит этот день.

— Ах, ну что вы, миссис Смит. Вряд ли он сделает это сейчас, правда?

— Не сделает?

— Это же не его вина.

— Почему? Потому что он слишком глуп, чтобы понимать, что он делает?

— Я не говорил этого.

— Не в таких выражениях.

— Миссис Смит…

Мать схватила Хэнни за руку и потащила его к источнику, жестом отмахиваясь от любых попыток отца Бернарда успокоить ее. Она вытряхнула засохшие стебли из какой-то банки из-под варенья, встала на колени и погрузила банку в источник. В воде кружилась смесь осадка и земли.

— Открой рот, — резко приказала Мать Хэнни. — Смотри на меня.

Хэнни поднял глаза на нее и заплакал.

— Перестань, — сказала Мать. — Что с тобой такое? Ты не хочешь, чтобы тебе было лучше? — Хэнни повернулся, чтобы снова убежать, но Мать схватила его за руку и посмотрела на отца Бернарда: — Ну, помогите же мне.

Но священник отвел взгляд.

— Осторожней, Эстер! — воскликнула миссис Белдербосс. — Вы делаете ему больно.

Мать усилила хватку, потом еще, как будто приучала непослушную собаку подчиняться. Хэнни медленно открыл рот.

— Шире, — приказала Мать, сжимая брату щеки так, чтобы нижняя челюсть опустилась.

— Эстер, остановитесь, — сказал мистер Белдербосс.

— Пожалуйста, Эстер, — вскрикнула миссис Белдербосс и отвернулась в сторону; глаза ее были полны слез.

— О, ради бога, просто выпей, — прошептала Мать.

Хэнни закрыл глаза и скривился, как он это делал, когда его заставляли пить магнезию. Мать аккуратно вливала в него воду, как будто измеряя ее количество. Хэнни закашлялся, подавился, а потом выплюнул воду ей в глаза.

Мать заморгала, лицо ее вытянулось, но она ничего не сказала. Она нашла на земле крышку от банки, плотно завинтила ее и сунула банку себе в карман.

Отец Бернард тихо выводил всех из обители. Я взял Хэнни за руку, и мы последовали за остальными. Остался только Родитель, он долго смотрел в глаза своей жене.

Глава 23

Несмотря на все усилия отца Бернарда, ему не удалось уговорить мисс Банс и Дэвида остаться. Они собрали вещи, и он отвез их на вокзал в Ланкастер, где они сели на ночной поезд и уехали в Лондон.

Тяжелое уныние воцарилось в «Якоре», и, когда оставаться там стало совершенно невыносимо, я отправился спать, оставив Мать, Родителя и Белдербоссов предаваться мрачным мыслям в гостиной.

Хэнни спал, совершенно измученный произошедшим в обители. Я какое-то время смотрел на него, но, должно быть, сам быстро отключился.

Я проспал примерно час — и проснулся оттого, что кто-то вошел в комнату. Это была Мать. Она принесла поднос с дымящейся чашкой. Мать посмотрела на меня и жестом предложила снова лечь.

— Что ты делаешь? — спросил я.

— Даю Эндрю чай.

— Он спит.

Мать шикнула на меня, подошла к кровати Хэнни и села на краю. Она смотрела с минуту, как он спит, а потом достала банку с водой из обители. Она плеснула часть в чай и поставила чашку на ночной столик.

Оставшуюся воду она накапала на ладонь и, намочив палец, очень осторожно нарисовала крест на лбу Хэнни.

Он пошевелился и начал просыпаться. Мать шепнула «ш-ш», и Хэнни снова улегся. Он лежал совершенно неподвижно, его сознание снова ускользнуло в русло сновидений.

Почему она не может оставить его в покое? Брат был настолько измучен всем случившимся в обители, что казался мертвым. Его лицо приобрело ту самую жуткую безжизненность, какую я заметил на лице отца Уилфрида в тот день, когда Мать с остальными отправилась омывать его для похорон.