Лоуренс Аравийский

Он говорил мне, что писал в течение длительных периодов, продолжавшихся иногда целые сутки с одним перерывом для еды. Во время этой работы он иногда писал по 1000–1500 слов в час. В промежутках между отдельными фазами работы бывали длительные перерывы, которые он использовал для просмотра написанного. Однако когда он к концу лета покинул Париж, его труд, состоявший из десяти «книг», был почти закончен. В июле он демобилизовался, а в ноябре был избран на семь лет членом колледжа «Всех душ» в Оксфорде, занимавшегося исследовательской работой, где ему было предложено написать по собственному выбору какой-либо труд по истории Среднего Востока.

В конце года он захватил с собой рукопись и поехал в Оксфорд, уложив ее вместе с другими вещами в чемодан такого типа, которым обычно пользуются банковские или правительственные курьеры. Поскольку в Риддинге ему предстояла пересадка, он пошел в буфет, положил чемодан под стол и вспомнил о нем, лишь когда сел в поезд. По прибытии в Оксфорд он позвонил по телефону в Риддинг, но чемодан исчез. С тех пор так и не удалось найти его следов.

Лоуренс вынужден был заняться вновь составлением рукописи и благодаря своей почти фотографической памяти и дневникам быстро восстановил потерянный текст. Он снова приступил к работе, отдаваясь ей длительными порывами, как и раньше. Весной 1920 г. восемь потерянных «книг» были написаны заново, а оставшиеся две пересмотрены, и весь труд был закончен.

При проявлении столь удивительного упорства Лоуренс не руководствовался обычным стимулом подобной спешки — желанием поскорее опубликовать свое произведение. В данном случае он заботился больше о том, чтобы поскорее освободить свои мозги, чем дать пишу для ума других.

Перед войной Лоуренс написал книгу, основой для которой явились его путешествия по Ближнему и Среднему Востоку, но когда работа была закончена, он уничтожил рукопись.

«Семь столпов мудрости» были изданы в 1926 г. Некоторые экземпляры переходили из рук в руки но баснословным ценам; один из них продавался книготорговцем за 700 фунтов. Появившееся в 1927 г. «Восстание в пустыне» быстро разошлось в пяти изданиях, но, как только Лоуренс узнал от своих издателей, что превышение его кредита в банке почти покрылось, выпуск английского издания был прекращен.

Его личный взгляд на «Семь столпов мудрости» как на литературное произведение отражает ту же привычку сравнивать только с создаваемым им самим критерием. Поэтому те похвалы, которые расточали другие его великолепной прозе, описательному повествованию и силе анализа, или вовсе не удовлетворяли Лоуренса, или удовлетворяли в незначительной степени. Однако указание Герберта Уэллса на то, что книга является великим человеческим документом без всякой претензии быть произведением искусства, вызвало в нем не только удивление, но и показалось ему забавным. Услышав об этом замечании Уэллса, Лоуренс ответил, что наоборот, книга написала с «громадными претензиями» и является не человеческим документом вроде «Анабазиса» Ксенофонта, но искусственной потугой на искусство. Он также называет ее «угнетающей» книгой без какого бы то ни было поучения.

Глава XIX. Осуществление

Почему Лоуренс решил пойти в ряды авиации? Как может человек, имеющий такие таланты, зарывать их, отдаваясь столь нудной работе? Конечно, он мог бы найти для себя лучшее призвание. Почему он, по крайней мере, не занял офицерской должности? Как может человек с его интеллектуальными запросами выдерживать скуку и неудобства казарменной жизни?

Вот вопросы, которые всегда возникали, как только где-либо упоминалось его имя. Ответить на этот вопрос со всей определенностью является невозможным, но в процессе обсуждения может быть уловлено некоторое объяснение.

Это объяснение станет понятным, если вкратце проследить карьеру Лоуренса начиная с 1920 г., после изгнания Фейсала из Дамаска.

Воспользовавшись правом своего членства, Лоуренс перебрался на жительство в колледж «Всех душ» лишь после того, как он в 1920 г. закончил вторично работу над своей книгой. Он всегда хорошо владел разговорным языком, но мог работать только в одиночестве, а этого ему недоставало в Оксфорде. Таинственный студент, который избегал компании в довоенные дни, теперь обладал магнитным притяжением легендарной фигуры для посетителей Оксфорда в еще большей степени, чем для членов университета. Лоуренс говорил, что единственным, что ему удалось написать за время пребывания в колледже, было введение к новому изданию «Доути».