Лоуренс Аравийский

С точки зрения ортодоксальной стратегии, которая ищет скорее решения, чем парализующего удара, из изучения арабской кампании, особенно ее последней фазы, может быть извлечен весьма ценный опыт, поскольку возможность решения зависит от успеха предварительного отвлечения сил. Военными историками эта основная военная истина недостаточно подчеркивалась и значение ее весьма недооценивалось, за что их странам приходилось расплачиваться. Отвлечение — гораздо больше, чем «наполовину выигранное сражение». Нигде в военной истории я не встречал столь тонко задуманного и умело рассчитанного отвлечения противника, как разработанное Лоуренсом в помощь арабам и Алленби. Представляя пример для изучения военным специалистам, оно наряду с этим является доказательством тех знаний, которые Лоуренс приобрел у мастеров XVIII столетия, — последних, которые отдавали должное внимание этому весьма важному вопросу.

Сила личности Лоуренса общепризнанна, но ее влияние затуманило более глубокую силу, которую дало ему его знание. Однако именно в этом заключается главная суть того, что военный успех Лоуренса дал миру и в особенности военным.

Истина заключается в том, что Лоуренс был более подкован в военных знаниях, чем любой из генералов последней войны. На первый взгляд подобное заявление может показаться весьма странным, но это фактически так и было. Многие из генералов последней войны, конечно, знали больше о работе военной машины, чем Лоуренс, но во всем остальном преимущество было на стороне последнего. Его молодость в этом отношении ему помогла. Они потратили столько лет на продвижение в чинах, что, естественно, не могли надеяться приобрести себе свой собственный опыт в использовании оружия, на котором основана тактика. Будучи молодыми офицерами, некоторые из них, возможно, и были специалистами в вопросе винтовок и артиллерии, но их опыт, несомненно, потерял большую часть своей ценности вследствие развития техники оружия и методов его применения. Пулемет, который господствовал на полях сражений в 1914–1918 гг., был новым изобретением, появившимся после их молодости, а легкая автоматическая винтовка, имевшая едва ли меньшее значение, была введена лишь с началом войны. Все это он освоил, проявив при этом способности, редко встречающиеся даже у молодых восприимчивых юношей, и добавил кое-что свое в вопросе тактического использования новых видов вооружения. Авиация была другим новшеством, которое он изучал, приобретая такой летный опыт, каким не воспользовался ни один командир сухопутных войск. Он также преодолел те препятствия, которые в былые дни ставились пехоте или кавалерии в отношении освоения ими саперного или артиллерийского дела, и тем самым добавил к своим знаниям искусство подрывного дела и необходимое для военных действий представление об артиллерии.

Это первоклассное знание боевых средств если и не являлось основным, то во всяком случае было неоценимым. В свете истории мы можем понять, что если бы другие высшие командиры 1914–1918 гг. обладали подобными знаниями, они избежали бы самых роковых ошибок и показали бы также, каким образом использовать полную мощность новых боевых средств. Великие полководцы прошлого, когда средства вооружения были простыми и медленно изменявшимися, строили свои стратегические планы на личном знании оборонительных сооружений. К несчастью, их современные преемники заменили это слишком хорошим знанием штабной службы. Возросшая специализация военных действий в значительной степени ответственна за бесплодность военного искусства. По мере того, как военные действия будут вестись на более научной основе, военное искусство еще больше упадет. Лишь от немногих мы можем ожидать той поразительной способности и к тому и к другому, которую обнаружил Лоуренс, в чем ему помогло его удивительное чувство меры и еще более удивительная способность уединяться от общественности.

Он в молодые годы приобрел свое знание истории и высшей теории войны, и я никогда не встречал ни одного генерала, который был бы так начитан, как Лоуренс. Особенную пользу он получил от изучения тех мыслителей XVIII столетия, которые проложили дорогу революции в стратегии, начавшейся накануне французской революции, учеником которых был Наполеон. Это глубокое знание исторического опыта, обогащенное общим знанием целого ряда предметов, имевших косвенное отношение к военному искусству, оказалось таким интеллектуальным вооружением, каким в его время не обладал ни один командир. Будучи проверено на личном опыте, оно дало Лоуренсу такое теоретическое понимание войны, которое также было единственным в своем роде. Действительная сущность изумительной военной карьеры Лоуренса лучше всего характеризуется его собственными словами: