Лоуренс Аравийский

Прибыв к Хаббану, мы, к нашей радости, нашли там, как было условлено, «Гардинга», выгружавшего воду на берег.

Я отправился на борт и узнал, что морская атака была выполнена, как если бы уж прибыли сухопутные войска, так как Бойль опасался, что в случае его дальнейшего ожидания турки могли скрыться.

Несомненным фактом являлось, что в тот день, когда мы достигли Абу — Зерейбата, турецкий губернатор Ахмед Тефик-бей привел в готовность гарнизон, заявив, что он станет защищать Ваджх до последней капли крови. В сумерках же он сел на своего верблюда и ускакал к железной дороге с немногими верховыми людьми, приготовленными им для бегства. Оставшиеся двести человек пехоты решили продолжать брошенные им действия против десанта, но на каждого из них приходилось по три противника, а морская канонада была слишком сильна, чтобы они могли использовать свои удобные позиции. По имевшимся на «Гардинге» сведениям, сражение еще не закончилось, но город Ваджх уже был занят моряками и арабами.

Эти благоприятные слухи воодушевили армию, устремившуюся вскоре после полуночи к северу. К рассвету мы привели ряды в порядок, встречая разбитые отряды турок, один из которых оказал некоторое сопротивление.

Было приятно смотреть на наших ловких, смуглых людей в залитой солнцем песчаной долине, с бирюзовыми пятнами соленой воды посредине в виде фона, на котором выделялись малиновые знамена в руках двух знаменосцев. Они шли впереди в мертвом молчании упругим, широким шагом, делая в час почти по шести миль, и без единого выстрела достигли и взобрались на горный кряж. И мы узнали, что все уж закончено до нас силами флота и высаженных им десантов.

Тактика и политика

В Каире разгоряченные власти обещали нам золото, винтовки, мулов, много пулеметов и горных орудий, но последних, разумеется, мы никогда не получили. Вопрос об орудиях являлся вечным мучением, так как турецкая артиллерия превосходила нас намного.

Мы получили большое подкрепление в лице Джафара-паши, багдадского офицера из турецкой армии.

Прослужив с отличиями в германской и турецкой армиях, он был послан Энвер-пашой, чтобы организовать войска шейха Сенусси. Он прибыл туда на подводной лодке, превратил диких людей во внушительную силу и проявил тактические способности в двух битвах против англичан. Затем его взяли в плен и заключили в Каирскую цитадель с прочими военнопленными офицерами.

Однажды ночью он бежал оттуда, пользуясь веревкой, сделанной из разорванного на полосы одеяла, но веревка оборвалась под тяжестью его тела, и при падении он повредил себе лодыжку. Его вновь захватили в беспомощном состоянии. В больнице он дал честное слово, что не убежит, и был выпущен на свободу после того, как заплатил за изодранное одеяло.

Но однажды он прочел в какой-то арабской газете о восстании ишана и о казни турками многих выдающихся арабских националистов — его друзей — и понял, что он все время сочувствовал неправому делу. Фейсал, разумеется, уже слышал о нем и решил назначить его главнокомандующим своими регулярными войсками, усовершенствование которых являлось сейчас нашей главной задачей.

В Каире находились Хогарт, Ллойд-Джордж,[28] Сторрс-Дидс и множество наших старых друзей. Круг доброжелателей арабского дела в их среде поразительно расширился. Сэр Арчибальд Мэррей внезапно понял, что против арабов сражается больше турецких войск, чем с ним самим, и начали припоминать, что он всегда относился благосклонно к восстанию арабов. Адмирал Уэмисс был исполнен такой же готовности оказать помощь, как в наши тяжелые дни возле Рабега. Сэр Реджинальд Уингэйт, верховный комиссар в Египте, был счастлив успехом дела, которое он поддерживал уже в течение многих лет. Я считал несправедливым это счастье, так как Мак-Магон, действительно рискнувший первым приступить к этому делу, был разбит как раз перед тем, как оно начало преуспевать.[29]

Я вернулся в Ваджх в интересное время. Мы приводили наш лагерь в порядок. Так как согласно обычаю лагерь раскидывался на большом пространстве, моя жизнь протекала в постоянном движении взад и вперед; в палатку Фейсала, в английские палатки, к палаткам египтян, в город, в порт, на радиостанцию. Я целый день, без устали, ходил по этим тропинкам в сандалиях или босиком, закаляя свои ноги, медленно привыкая ходить без особого труда по острому и горячему грунту и готовя свое уже закаленное тело к более трудным испытаниям.