Ловчая

И от этой мысли как-то до дрожи страшно, даже если мозг осознаёт, что это невозможно. Мысли путаются, поэтому вопросы получаются резкими.

– Ты сам что здесь делаешь? Следишь за мной что ли?

От неё не укрывается секундное смятение и удивление, прежде чем Сэмюэль успевает ответить.

– Зачем за тобой следить, если ты сама постоянно оказываешься в поле моего зрения? Я просто гулял.

Наступает очередь Риадны смущаться. В чём-то он прав: они действительно пересекаются слишком часто. Будто город сузился до нескольких дорог, которыми они ходят – не сталкивая, но всегда держа где-то поблизости.

И пока мозг Риадны такой расклад не устраивает, что-то изнутри в сопротивлении толкается навстречу. Может, если она перестанет ходить по зову этих несмелых толчков, встречи их станут реже. Но пока не хватает ни сил, ни воли сражаться со стечением обстоятельств.

Она обманывает себя, но обман этот слишком сладкий, чтобы отказаться. Никогда в жизни она не испытывала тяги к человеку, и с удовольствием бы не испытала, но появился Сэмюэль. И этот маятник между «прочь» и «постой так ещё секунду» не остановится сам.

Сэмюэль поправляет рюкзак на плече и кивает в сторону аллей.

– Выглядишь неважно, давай я тебя домой провожу? Далеко живёшь?

Во лбу красным мигает лампочка «спасайся, кто может», но Риадна не может. Её блестящий взгляд наверняка красноречивее всяких слов, и за это будет время корить себя позже, но сейчас она просто не может противостоять этим глубоким тёмным глазам.

Она ненавидит состояние после охоты, но сейчас ему благодарна. Потому что при всём желании не сможет согласиться, пусть хоть десять раз нутро кричит «собирайся, мы идём». Маятник не останавливается.

Нутро Риадны отчего-то предательски готово пойти везде, куда позовёт этот парень, но физическая оболочка не выдерживает – и благо.

– Спасибо тебе, Сэм, правда. Но я бы ещё посидела.

Она улыбается почти не натянуто, и ей понимающе улыбаются в ответ. Сколько стоит улыбка Сэмюэля? Пару пропущенных вдохов и нервных клеток. Он будто хочет сказать ещё что-то, но одёргивает себя и отступает.

– Береги себя. Увидимся на занятии?

– Конечно.

Риадна провожает фигуру взглядом.

Всегда опущенные плечи, сталь в позвоночнике и неспешная походка. Ни к чему не стремится, никуда не спешит – образ человека, которому этот мир уже абсолютно понятен. Абсолютная противоположность Риадне, которая с некоторой периодичностью совершенно ничего не понимает, как бы не силилась.

Они похожи в любви к искусству, и противоположны в её проявлении. Слишком похожи в жестах и противоположны в их значении. Сэмюэль выглядит, как магнит. Для любовных приключений или спокойствия души, для её схожей или противоположной ему части.

Что-то есть в нём такого, чего Риадна не может разобрать, но она каждый раз одёргивает себя, чтобы не начать копаться. Ведь неизвестное – это гонка за ответами. Гонка – это охота. Но Сэм не призрак, а Риадна не может поступать с ним так нечестно.

И это причина, по которой маятник когда-то должен остановиться.

Сэм – не призрак, а Риадна – не совсем человек. У них не может быть начала, потому что заведомо не может быть хорошего конца.

Загадка разгадана, даже если условия не дочитаны.

2.

Она ждёт, пока фигура скроется за поворотом, а затем вытягивает из кармана телефон. Экран вспыхивает пропущенными, она перенабирает и прижимает его плечом к уху. Второй рукой прижимает к горящему лбу бутылку с прохладной водой.

– Когда я говорила, что ты машина, я не имела ввиду сто двадцать километров в час.

– Он быстро полетел.

С того конца провода слышится тяжёлый вздох и звук скребущей по ногтям пилки.

– Ну и летел бы. Или ты внезапно бессмертие где-то отхватила?

– Мэл, и без тебя хуёво, – пилка скребёт ей прямо по мозгам. Подруга, впрочем, угрызений совести не испытывает. Только хмыкает и, судя по громкости голоса, тоже подтягивает к себе телефон.

– А когда без меня хорошо было? Адрес диктуй, щас буду.

Риадна бросает погасший телефон на колени и вздыхает. И правда, а когда без Мэлани было хорошо? Без неё Риадна бы схлопнулась после первой полноценной охоты – потому что ей никто не объяснял, что даже у ловцов есть лимиты. А Мэлани объяснила, и объясняет до сих пор. Ворчит, правда, как старушка, но она-то и есть, ей по статусу положено.

Она приезжает, когда Риадна уже может двигать ногами и чувствует силу в руках. Поправляет огромную сумку на плече, окидывает её скептическим недовольным взглядом и делает шаг в сторону ряда домов, среду которых где-то прячутся и их с Риадной дома.

– Ты уже успела за водичкой сгонять, а я думала помираешь.

Риадна прячет смущение за громким возмущением.

– Я и помирала! Это так… Знакомый мимо проходил, оставил.

Она собирается с силой и встаёт с лавки, но почти сразу об этом жалеет. Мэлани разворачивается на пятках и резко закидывает руку за её шею, притягивая голову к своему плечу.

– Вот ты и попалась, милочка. Быстро признавайся, кто ты такая, и куда дела мою подругу?

– Мэл, больно, – Риадна бьёт её горлышком бутылки по руке, но хватка вокруг шеи становится только крепче.