Ловчие Удачи

Гостиница с незатейливым названием «У мэтра Николауса» была довольно вместительным пристанищем для всех желающих, исходя из немалого числа странников, которое ежегодно топтало Большой Северный Тракт своими сапогами. Здание было в целых четыре этажа — постройка невиданного размаха для такого места, как Лангвальд. По большому счету, его и городом-то назвать можно было с сильной натяжкой. Большинство жилищ возводились на деревьях, и лишь треть всех построек, состоящая из не особо выразительных строений в привычной для вольниц стилистике «с миру по нитке» наполняли центр города, раскинувшегося на берегу Покинутого Моря. И хотя Лангвальд помещался на побережье, он не имел ни верфи, ни пристаней, — ничего не показывало хоть какого-то отношения жителей к водной глади, кроме нескольких старых, едва державшихся на плаву лодок. Да и с чего бы, если после эпохи первых завоеваний из-за магического катаклизма в означенном море не водилось больше никакой живности, даже водорослей. В спокойную погоду через кристально прозрачную воду можно было созерцать зловещую картину пустого, оголенного дна, на котором виднелись лишь россыпи осколков черного оникса и белый, как снег песок — мрачное Наследие одной из самых масштабных попыток разорвать барьер вокруг Материка. Неизвестно, кем, когда и как надолго оставленный.

Местный жители предпочитали без лишней необходимости не приближаться к водной глади, но нашелся один пожилой постоялец, которого завораживающая мрачность мертвых вод влекла к себе, словно магнитом. Едва осадив у порога лошадь и устроившись в снятой комнате, он ушел на берег. Старик сидел там и любовался восходящей луной. С одной стороны — огни Лангвальда и городской шум, с другой — пустота до самого горизонта, словно край мира и правда находился где-то там, далеко-далеко. Странного постояльца узкие круги знали под прозвищем Шрам. И сейчас, испустив тяжкий вздох, он провел морщинистой рукой по обвисшей коже на шее, где красовался заметный даже сейчас, через много лет, след от петли. Что-то опять сдавило горло и он тяжело закашлялся. Продленный многоступенчатыми заклятиями жизненный путь, похоже, подходил к концу. Он чувствовал это, хотя бы потому, что в последнее время сознание посещали назойливыми и поразительно яркими кошмарами воспоминания о былых деяниях. Особенно настырными были краткие видения, где грубая веревка стягивала горло, и чей-то безжалостный кнут стегал по крупу лошади, уводя из-под ног белокурого юноши последнюю опору, отделяющую от небытия. Вместе с этим пробудилось ещё одно старое воспоминание. Казалось бы оно давно оставило его, пошатнувшийся после крушения Ордена Стихии Воды, рассудок: чернокнижник снова видел перед собой злые, горящие во тьме изумрудным пламенем с крестовидным зрачком глаза последнего Xenos — Аира А’Ксеарна. Этот ублюдок, прозванный эльфийской братией nim craban — белым вороном, рассек ему лицо саблей кинжалом в тот самый момент, когда, казалось, триумф был так близок…

Шрам помрачнел. Опять эти мысли посетили его, выжигая остатки души ядом досады и ненависти. Зачему? Ведь этого пусть безжалостного и неотступного врага давно не было в живых? Пусть смерть последнего Xenos и не являлась его, Шрама, заслугой, но к гибели последователей он приложил-таки свою руку, и приложил основательно! А тот триумф должен был стать триумфом одного молодого аспиранта, но в итоге превратил юношу в ренегата, предавшего всё, во что он когда-то верил и чему служил, и кого теперь лишь немногие помнили как Шрама. Ирония состояла в том, что подлинное имя сохранилось только в памяти врагов, последнего из которых маг сокрушил с десяток лет назад. Однако время теперь не имело особого значения. Он уже давно обречен на незавидную участь жалкого призрака эпохи Сокрушения Идолов, не смея претендовать на спорное в своей почетности звание «Наследия».

Из какой-то, непонятной тогда ему самому зависти, Шраму хотелось уничтожить всех, кто подлинно оставался Наследием. Ведь сторонников у Аира имелось не так уж много, а в живых осталось и того меньше — по пальцам одной руки перечесть. Он очень хотел поквитаться, но успел настигнуть всего парочку выживших, одним из которых был старый мастер с острова Палец Демона. Тот, как оказалось, приютил одного из последних потомков Xenos. Словно малюсенький черепок от разбитого вдребезги горшка, который не достала из дальнего угла метла времени, тот отравлял Шраму существование.