Ловчие удачи

— Слушай своим острым ухом, времени у меня мало. И не хнычь тут как девка, черт подери! — безжалостно приказал хриплый голос, — Наставника он убил, потому что тот его хотел первым на нож посадить. Попрыгун, или как его теперь там… Феникс? Тоже мне прозвище. Петух подпаленный. В общем, наставник подбивал его на заговор против одного патрона из совета, что в доках хозяйствовал от гильдии. А как понял, что Попрыгун ему не помощник, так и решил глотку взрезать и делам конец. Заметь, сам Фениксу приказал встать на тренировке против еще одного своего ученика, хоть и знал… Тогда у полукровки ум за разум заходил и срывался он, чуть что, как бешенный. Наставник знал, что Попрыгун прибьет неумеху, который тоже случайно оказался в курсе дел, а потом сам бы вспорол брюхо полукровке и все. Никому и невдомек, а ему все чин чином, только на могилках за городом скорбеть за упокой безумных и невинно убиенных.

Хриплый смех, которым разразился невидимый собеседник, посчитавший всю раскрытую перед эльфом бесхитростную интригу достойной лишь веселья, пробрал Кеарха до костей. Или так показалось от мази, которой лекарь натер края раны, и она холодила, сводя судорогой мышцы.

Впервые сильваниец оказался там, куда всегда избегал попадать — в гуще интриг гильдии. Его дело до этого было простым и незамысловатым: жить, как полагалось в обществе, щеголять нарядами, да слыть в особых кругах тем, кто всегда поможет связаться с «нужными» людьми. Взимать плату, отнимая от нее свою долю за посредничество — и все! Но теперь эльф прекрасно понимал, что его «товар», за который он и занимал порученную должность, был сильно подпорчен.

Его сразу определили, как только он пообжился в гильдии, потому что, как утверждали в совете теней, «мордой как надо вышел» и годился для светских приемов и разговоров с глазу на глаз. Теперь все повернулось иначе и, судя по причитаниям лекаря, сменившим проклятия, довольно скверно.

— Ты там не стенай, гном, а говори чего с мордой у этого задиры? — неумолимо потребовал голос, тоже заприметивший перемену в настроении лекаря.

— Темноэльфийский клинок. Здесь я бессилен, смог бы помочь, кабы сразу. А так, только у сильванийских целительниц затянуть. Либо на всю жизнь шрам будет.

— Так чего ж ты, курва, так долго тащился? Давно ведь позвали! — в камин с грохотом полетело еще одно полено.

— Так не за этим ведь звали, — возразил гном и осекся.

— Правильно, потому как стража тебя сегодня тягала. Так что выкладывай, — выдержав паузу, хмыкнул незримый собеседник, выделившийся неясной тенью возле камина, когда огонь там разгорелся с новой силой, — На кой ты им понадобился?

— У Башни Умолкших Криков кое-кто заставил одного стражника улыбнуться во все горло, от уха до уха, а другому в спину сунули алебарду в полтопора.

— Замечательно. И что нам с того? Новая банда появилась? Своих вызволяли?

— Может быть. Только вот сильванийские ножички больно знакомые там нашли. Я с собой один прихватил. Навроде как для экспертизы. Нате, полюбуйтесь, — лекарь выложил на скамью один из метательных ножей.

Кеарх почувствовал, как мокрые волосы на его голове зашевелились от подступившего к горлу животного ужаса.

— Опаньки, — протянула тень возле камина и склонилась над оружием.

Блики играли на лысой до блеска макушке, и, казалось, в свете пламени рыжая всклокоченная борода тоже пылает подстать языкам огня, лижущим решетку камина. Сбросив свой плащ с широких плеч, феларец встал и выпрямился во весь свой рост. Уперев огромные кулаки в пояс у ножен с громадными охотничьими ножами, он прищурился на эльфа.

— Ротбард, это не я, — прошептал Кеарх.

— С чем тебя и поздравляю, сучий потрах! — рявкнул феларец, — Ножички-то приметные. Так что сам теперь расхлебывай все дерьмо, что навараканил! Говорили тебе… Деньги девать некуда было, да? Тебя ж, дурня, стража как облупленного знает! Спору нет, кто-то тебя здорово подставил. Сам то ты и одного гнома из швигебургской когорты не прикончишь. Только объяснять все не мне, а в Башне Умолкших Криков тамошним крысам будешь.

— Это Феникс! Это его рук дело! — сильваниец вскочил от неожиданной догадки, — Больше некому! Он оставался в туннелях, когда я уходил и бросил чехлы, взяв ремни от них! Зачем я только их оставил!?

— Вот и отлично. Значит, все делать будешь, как приказали, но без меня. Я со стражей лясы точить не стану. Себе дороже.

Ротбард двинулся к входной двери, но не взял плащ, оставив тот на полу.

— Вы куда? — спросил Кеарх упавшим голосом.

— Это не я, это ты сейчас пойдешь, куда понадежнее. За тобой скоро придут стражники, и гильдия прикроет тебя только в одном случае, — буркнул феларец, открывая входную дверь, — Если сделаешь то, что нам приказали. Сам. А я попрошу, чтобы приказ страже задержали, пока ты уедешь из города.

Эльф отстранил руку лекаря. Сильванийская гордость пробудилась немного запоздало, но успела истребить в душе труса, которого вовсю праздновали сжавшиеся от страха кишки.

— Что сделаю? — голос Кеарха зазвучал гораздо тверже.