Ловчий желаний

Мысли быстро летели. Глаза успевали следить за прыжками, а тело уходить от них. Бум! Бум! Ещё двоих заклеил, прыгнув под них, винтом крутясь. На спину упал, перекатился и безумно долго вставал. Едва поднялся, как два снорка ударили человека в грудь совокупной массой тел. Луч потерял равновесие и рухнул, но, опрокидываясь, завалил ещё двоих, что слева и справа подбегали. Земля твёрдая какая, блин! Если б не комбинезон, содрал бы мясо до костей… И только звезданувшись об землю, Луч увидел, что двое снорков, поваливших его, дохлые уже. Ребята подстраховали, молодцы!

«Бум» и «дзынь» слились в одну протяжную песнь. «Орёл» в правой руке опустел. Луч движением пальца освободил магазин, тот упал в сухую почву. Рука отработанным движением пошла по дуге к колену, и пустая внутренность рукояти чётко налезла на магазин, торчащий из ячейки на ноге. Нижняя кромка рукояти стукнула в основание крепления. Механизм сработал чётко – освободил «груз» и пружиной защёлкнул магазин, завершая перезарядку «одной правой». Двумя выстрелами спустя второй ствол повторил это «одной левой».

И только после этого Луч вскочил, готовый продолжать танец смерти… Полторы дюжины тварей, расстрелянных в упор, остывали за спиной. Пацаны сняли ещё пятерых. С десяток новых вылезли из корпуса самолёта и готовились к атаке.

Однако бешеная пляска продолжалась недолго.

Громкое «Ку-ка-реку-у-у!» вновь сотрясло воздух. Снорки мгновенно остановились, синхронно сжались и, хором исторгнув тягучие «Йу-у-у!», кинулись врассыпную. Твари хоть и тупые, но инстинкты выживания бывших человеков сохранили. Сильные организмы позволяют уйти от стаи, а выносливости и скорости им не занимать. Трое же раненых снорков, понимая, что не уйдут далеко, запрыгнули на оторванную хвостовую часть «Руслана»…

Хрен с ними! Луч побежал на другой островок безопасности, к основному корпусу. Ребята уже спускались по склону к нему. Добрая половина крыла едва держалась прикрепленной к корпусу и другим концом упиралась в почву. Как по дорожке, Луч по ней зашагал к фюзеляжу самолёта. Крыло заскрипело и начало качаться. Тихо, родимое, тих-хо… Теперь бы на самый верх. Засунув за пояс пистолеты, он взял в руки арматурный прут и нож. Поочерёдно втыкая их в корпус, как заправский альпинист, принялся карабкаться выше и выше. За арматурину не страшно, нож бы выдержал, не сломался…

Сзади что-то страшно громыхнуло. Луч обернулся. Расшатанное крыло, обломав последние «сопли», на которых висело, оторвалось и рухнуло вниз. Тем лучше – по нему курные не поднимутся. Ещё несколько усилий – и вот она, вершина. Сталкер перевел дух. Волна одышки захлестнула лёгкие. Морда, наверное, покраснела от давления. Острая боль в правом боку заставила схватиться за него. Мокро… липко… Итить-колотить!!! Какая-то тварь достала-таки… Добрый кусок комбинезона выше пояса справа был вырван вместе с броне-пластинами на хрен. Четыре глубокие борозды сантиметров по пятнадцать длиной демонстрировали голое мясо. Кровища истекала ручьём. Луч зажал рукой рану… но прекрасно знал он, что этот зажим не спасёт.

– Дядя-а-а!!! Твою мать, лови конец!!!

Услыхав отчаянные крики ребят, он сообразил, что это не глюки его слабеющее тело пробирают, а пацаны третий раз бросали веревку, ожидая содействия.

– Кидай ещё раз! Сейчас!

Тонкий канат в очередной раз просвистел над головой. Луч поймал его и накинул пару петель на стержень арматуры, воткнутой в корпус. Сам, намотав на руку конец, повис по другую сторону «Руслана», в противовес. Канат задёргался. Молодые отчаянно карабкались.

– Бегом, пацаны! Сил нету!

Заорал он из последних сил, когда ощутил, что сознание покидает его, ещё не быстро, но уверенно. И когда уж совсем потемнело в глазах, Луч ощутил сильный рывок. Кто-то схватил его за ворот комбинезона и потянул вверх по облупленной обшивке.

Первая и последняя столица

– До свидания, Георгий Александрович… или правильнее сказать, прощайте?

Невзрачная попутчица задержала в его ладони свою узкую ладошку, резко вскинула лицо и взглянула ему прямо в глаза.

В эту секунду он вдруг понял, что глаза-то её просмотрел, что увидел их лишь сейчас, и они у неё – необычайно красивые… Чёрные, глубокие, обволакивающие, впитывающие взглядом. Поразительно осмысленным и потому невероятно притягательным взглядом… Если их запечатлеть отдельно и обработать фильтрами – получится шедевр для рекламной кампании офтальмологической клиники или оптической фирмы.

И запах у фемины замечательный, если не смотреть на неё, абстрагироваться. Причём явно – естественный, не обезображенный вмешательством химических парфюмов. И как же он его в поезде ухитрился не почуять… Проклятая Зона все мысли и чувства заполонила. А ведь он ещё даже до границы Предзонья не просочился!

– Лучше скажите… пока, – запнувшись, внезапно охрипшим голосом ответил он. – Хорошее слово, ни к чему не обязывает… но и надежду на встречу оставляет.

– Если оставляет, тогда обязательно встретимся, так или иначе…