Ловчий

И вот я подумал: а какого дьявола он должен пользоваться журналистской поддержкой? Можешь считать это местью с моей стороны. Я не возражаю. Я выстрадал право на нее. Есть такое понятие: корпоративная солидарность. Киру могут многое простить. Могут закрыть глаза на всякие его не очень красивые делишки с акциями, гуманитарной помощью и прочей кормежкой. Но уверяю, Димка, ни один мой коллега по перу не останется равнодушным, узнав, что Кир не использовал шанс — пусть даже теоретический — спасти человека, женщину, журналистку. Этого ему пресса не простит. Тут его рассуждения об оптимальных вариантах не пройдут. Тут уже включаются эмоции на уровне подсознания. Мыльный пузырь лопнет. И в то же время я не хотел предвзятости. Да и Питер, что ни говори, в стороне от большой политики. Во всяком случае, не в самом пекле. Поэтому я решил передать пленку одному известному московскому журналисту, мнению которого доверяю безоговорочно. Но прежде, в память о былой дружбе, я решил дать Киру возможность уйти без скандала. Он оставил мне свою визитку с особым телефоном — «для друзей». По этому-то номеру я и позвонил ему однажды утром, когда мои разошлись по делам. Я ничего не стал объяснять, просто прокрутил небольшой фрагмент записи. Он сразу все понял. «Чего ты добиваешься, Гарька?» Я лаконично изложил свои пожелания. «Гарька, это не телефонный разговор. Завтра я пришлю своего человечка. Но обещай пока ничего не предпринимать». Я пообещал. Назавтра и вправду прибыл его посланец. Разговор свелся к предложению продать пленку. Цена быстро росла. Но ни этот хлыщ, ни сам Кир не могли понять элементарной истины: есть вещи, которые не купить за деньги. Гонец уехал с пустыми руками. Я внятно предостерег его от глупостей, сказав, что располагаю несколькими копиями, которые находятся у надежных людей, а те мгновенно их запустят, случись со мной или моими близкими транспортная или иная неприятность.

Назавтра мне позвонил Кир. «Гарик, нам нужно встретиться». — «Хорошо, но разговор будет тем же». «Посмотрим. Сейчас я не могу оторваться от дел. Дай мне месяц и мы все уладим». «Месяц? Пусть так». — «Но помни о своем обещании». — «А ты — о моем предостережении».

Этот разговор состоялся неделю назад, Димка. Слова Кира я принял за чистую монету. Но, как видно, у него было свое на уме. Похоже, его люди следят за мной и моим окружением. Вынюхивают, где я прячу пленку и копии. Вот и разгадка твоего похищения, Димка. Они почему-то решили, что именно тебя я использую в роли курьера. Что ж, они развязали мне руки. Я аннулирую договор с Киром и начинаю действовать. — Он пристально посмотрел мне в глаза: — Димка, ты веришь мне?

— Абсолютно, Гарик.

— Значит, я могу на тебя рассчитывать?

— Тысячу раз!

— У них ты сейчас вне подозрений. На этом мы их и проведем! — заключил он с торжествующей улыбкой.

— Тонкий ход, — поддакнул я. — Оставим твоего Кира с носом.

— Значит, ты согласен? — обрадовался Гарик, пожимая мою руку.

— Конечно!

— Когда отъезжаешь?

— Как только растолкаем рекламу. Желательно в понедельник вечером. Успеем?

— Ах да, реклама… Кстати, между звонками я все обсчитал. Вот посмотри, — он достал из своего «дипломата» кипу бумаг. — Здесь и бланки договоров. Постарайся заполнить до понедельника, а я тут же запущу их по назначению.

— Годится.

— Пленку и адрес передам тебе тоже в понедельник.

— Прекрасно.

— Извини, старина, за хлопоты. Но ведь и ты прежде всего — гражданин. Хотя и не интересуешься политикой. Понимаешь, как важно остановить этого наполеончика?

Я поднял сжатый кулак:

— Но пасаран, Гарик!

По его лицу пробежало облачко.

— Мне придется посвятить в эту историю Ларочку и Яну. Но я уверен в их поддержке. Они у меня обе умницы. И отважные.

— Я заметил.

Гарик поднялся.

— Ладно, Дима. Пойду, тебе надо отдохнуть. Кстати, завтра воскресенье. Чем думаешь заняться?

— Еще не решил. Отосплюсь, поброжу по городу…

— Слушай, у меня есть предложение. Кажется, я тебе говорил, что Зинаида Германовна, моя теща, проводит дачный сезон в Сестрорецке?

— Что-то такое мелькнуло в разговоре…

— Так вот, поскольку дачный сезон подошел к концу, завтра мы с Ларой едем ее забирать. Предполагается торжественный обед. Будут пельмени и фаршированная рыба. Коронные блюда тещи. Пальчики оближешь. Поехали с нами, Димка? Там живописные места, побродим по парку, выйдем к заливу, пообщаемся, а? Чего тебе киснуть одному? Да и нам будет спокойнее.

— А удобно ли?

— Спрашиваешь! — Он запрокинул голову. — Теща у меня мировая! А хозяйка дачи — Нина Степановна — вообще золотой человек. Все запросто, без церемоний!

— Ну коли так, возражений нет.

— Значит, встречаемся завтра на Финляндском в одиннадцать, возле касс.

— Идет!

Мы выпили на посошок, распрощались, и он двинулся к двери.

У порога внезапно остановился.

— Слушай, Димка, этой ночью я уснул, может, на четверть часа, не больше. Но знал бы ты, какой чудной сон мне привиделся.

— Любопытно…

— Представь себе: приснилось, что Кир послал в Питер ловкого человека, чтобы он выудил у меня пленку. И знаешь, кто это человек?

— Понятия не имею.

— Ты!