Love, etc.

Наблюдение: Стюарт очевидно считает, что его коэффициент savoir faire[59] повысился за минувшее десятилетие. Но если на социальном мероприятии вы – единственная имеющаяся в наличии свободная особь мужского пола, то разве не будет проявлением хотя бы хорошего тона проявить интерес к единственной имеющейся в наличии особи женского пола? Ну например: «Чем вы занимаетесь?» «Какой у вас налоговый график?» «В какой филиал вы подаете налоговую декларацию»? Но он просто уставился на мадемуазель Элли так, словно с его контактными линзами что-то случилось. Выждав время, я вступил в разговор и предоставил ее краткую биографию. Что повергло его в противоположную крайность – он начал разглагольствовать о глобальном кризисе и о своей миссии продавать морковку столь же органически шишковатую, как и гениталии дьявола.

Наблюдение: Он довольно долго помогал Джиллиан «убирать со стола». Довольно трогательно с его стороны загрузить посудомойку, но раздающееся за сценой и близкое к гармонии позвякивание вилок, низвергающихся в свои маленькие отделения, это не то, что я называю воспеть хвалу господу за свой ужин.

Наблюдение: В одном месте он вдруг вспылил и начал брызгать слюной, на счет того, что художественная литература и не художественная литература могут ютиться рядом на книжной полке человека чувствующего. Более того, сетовал он, почему не-художественную литературу покровительственно определяют в терминах ее противоположности? Разве это не то же самое, как если бы мы говорили, что фрукты – это не овощи? Или, на тот случай, если мы не успели догнать его мысль, если бы мы говорили, что овощи – это не фрукты?

Художественная литература, отвечал я, это Высшая Литература. Не-художественная литература – лишь шлак на злате дурака (чтобы это ни означало, просто мне нравится как это звучит). Он не вполне улавливал о чем я. Вот что, сказал я, художественная литература, а под этим я естественно подразумеваю искусство вообще, – это норма, басовая партия, золотая середина, меридиан, северный полюс, северная звезда, полярная звезда, магнит, магнитический север, экватор, beau ideal[60], высшая степень, компендиум, предел возможного, падающая звезда, комета Галея, звезда Востока. Это и Атлантида, и Эверест. Или, специально для Стюарта, это белая разделительная полоса посреди дороги. Все прочее – побочные детали: светофоры, камеры наблюдения, которые выскакивают в вашем retroviseur.

Он немного подумал над этим, а потом продекламировал: «Вы покупаете двойные рамы на всю жизнь, так что выбирайте бест – выбирайте Эверест»! И ухмыльнулся мне.

Иногда мое терпение подвергается жестоким испытаниям. Святой Оливер[61], который страдал от нападок маленьких зануд.

Джиллиан: Я поверить не могла, когда Оливер сказал мне, что пригласил их на ужин. Только их двоих, что выглядит недвусмысленно. Я сказала, что умываю руки. Спросила, что он собирается приготовить. Карри на скорую руку. А как я уже говорила Оливер не очень любит индийскую кухню. Не могу сказать, чтобы я сама сильно помогала. Стюарт сделал все, что мог. Потом он помог мне убрать со стола. Он складывает тарелки в машину так осторожно, что можно сказать почти что с нежностью. Я даже заметила как он распрямляет пластиковые зубчики, которые всегда торчат как попало, если этим занимается Оливер. В какой-то момент он сказал, не совсем шепотом, но довольно тихим, хотя и твердым голосом: «Я думаю надо все это поменять».

«Стюарт, – сказала я, – она уже не новая, но работает прекрасно».

«Нет, я не о посудомойке. Вообще. Нельзя так жить дальше».

Стюарт: Вот мой план:

– им всем нужно больше места

– школы в этом районе довольно слабые

– Джиллиан необходима более просторная студия

– Оливеру необходимо оторвать задницу от дивана

– короче говоря им нужен приличный дом в районе, где есть хорошие школы

– это решает проблему

– хотя я также понимаю, что это может создавать проблему

Я должен убедить Оливера, что все это в основном ради Джилл, а Джилл – что все это в основном ради Оливера. И их обоих в том, что все это ради детей. Что ж, это не кажется мне невозможным. Я расположил к себе Оливера, когда мы в прошлый раз ходили с ним в паб. Кажется, мне захотелось придушить его лишь дважды. Он разошелся от какой-то идиотской шутки про Пивной Ритц, которую он считал страшно оригинальной. Словно нету парочки хорошо известных забегаловок в Йоркшире как раз под таким названием. И еще, когда мы собрались уходить, он впал в сентиментальность, что ему свойственно, когда он немного наберется. «Эй, Стюарт, старина, никаких горьких чувств, да? Кровные братья и все такое? Роланд и Оливер, кровь под мостом, никаких горьких чувств, да?»

Подозреваю, что то, как Оливер представляет себе мою помощь, содержит множество пунктов, которых на самом деле нет в моем плане.