Love, etc.

Эндогенная депрессия против реактивной: все еще не знаете что предпочесть? Раз-два-три, время вышло! Теперь передвинем штангу ворот. Этот бинарный опрос полагаю был несколько фиктивен. Потому что те, кто гадает на кофейной гуще за последнее время отказались от собственной знаменитой классификации. Теперь они считают, что вы можете обладать врожденной генетической склонностью сгибаться под грузом этих своевольных «событий жизни». Так что – эндогенная депрессия или реактивная – у вас может быть и та, и другая. Это все вы! В этом виновата ваша мать (и мать вашей матери) – и она к тому же умирает. Как вам это, мистер Равновесие? Не существует или-или, есть только и то – и другое. Что даже самый недальновидный наблюдатель того, что философы называют жизнью, мог бы сразу вам предсказать. Жизнь это такая штука, когда ты разгуливаешь по Оксфорду без штанов и с ананасом на голове, а потом вынужден жениться на члене королевской семьи. Тебя закапывают в глину по самую шею в то время пока ты прослушиваешь все существующие записи симфонии Новый Свет.

Видите ли, хитрость депрессии в том, что в ней сочетается казалось бы совершенно несочетаемое. Например – я ни в чем не виноват и в тоже время все это только моя вина. Или если бы исламские фундаменталисты использовали нервнопаралитический газ в лондонском метро и погибло бы все население Лондона, тогда как они-то лишь хотели добраться до меня. Как будто если я еще могу шутить по поводу своей депрессии, это значит, что я не в депрессии. Чепуха, чепуха. Она хитрее вас и даже хитрее меня.

Стюарт: Софи сказала мне, что она считает, что нельзя есть животных.

Я рассказал ей об органических принципах, об Ассоциации по Отходам, о щадящем фермерстве, органических кормах, об условиях содержания скота, и так далее. Я рассказал ей обо всем, что запрещено, от гормонов роста до связывания животных, от генетически измененных продуктов до планчатого бетонного пола. Может я рассказал о чем-то еще.

Софи сказала, что все равно нельзя есть животных.

«Хорошо, а из чего тогда сделаны твои туфли?»

Она разглядывала их некоторое время, потом посмотрела на меня и сказала, очень по-взрослому: «Я же не намереваюсь есть туфли».

Откуда она это выкопала? «Я не намереваюсь…» Это вдруг прозвучало как речь премьер-министра.

Она стояла и ждала ответа. Я не смог ничего придумать. Я лишь вспомнил фильм, в котором Чарли Чаплин ест свои туфли. Но это тоже не ответ.

Оливер: Каждое утро Джиллиан делает пометки в газете. У нее есть ручка с красными чернилами и она помечает звездочкой те статьи, которые по ее мнению могут меня заинтересовать или позабавить. Ну и комедия. Должно сработать как хлопья к завтраку. Да еще и пища для ума.

Но новости меня не радуют. Очерки тоже. Я замечаю, что даже перестал понимать, что значит «новости». Начать с того, что это абсурдное множественное число. Каким будет единственное? Новость? То есть следовало бы говорить новость, а не новости. Новое как то, что противопоставлено старому. Да, как видите дух педантичности еще немного теплится в Оливере.

Второе возражение. Новое как то, что противопоставлено старому. Но разве оно когда-нибудь было противопоставлено? В новостях всегда рассказывают истории, старые как мир. Жестокость, жадность, ненависть, эгоизм – властители души человеческой гарцуют на манеже большого экрана и им рукоплещет зависть: вот вечерние новости, утренние новости, завтрашние новости, и так всегда. Газеты пресытились лицемерием – неплохо сказано, приятель.

Так что я теперь читаю то, что не представляет для меня интереса. Вот к примеру – будни лошадиного братства. Надкопытная щетка и путовая кость. Кто набрал несколько лишних фунтов (это я, это я). Кто обогащается за счет грязных игр (pas moi! pas moi![91]).

А вот глубокая мудрость царства шор и биноклей: хорошо известно, что тому, у кого есть необъезженная двухлетка никогда не придет даже мысль о самоубийстве.

Разве это не прекрасно?

Единственный нерешенный вопрос – кто купит мне необъезженную двухлетку?

Доктор Робб: Вы слушаете. Вы очевидец. Вы оцениваете.

Иногда просто заставить их разговориться уже помогает. Но для этого нужна смелость – рассказать о том, что ты чувствуешь. Часто куда больше смелости, чем у них есть. В депрессии много таких порочных кругов. Как доктор вы ловите себя на том, что рекомендуете физические упражнения тому, кто постоянно чувствует себя изнуренным. Или распространяетесь о пользе солнечного света перед тем, кто чувствует себя в безопасности лишь когда лежит в постели в темной комнате с задернутыми шторами.

По крайней мере Оливер не пьет. Это поднимает настроение на какое-то время, а потом впадаешь в депрессию на длительный срок. Еще один порочный круг. А вот еще. Иногда – не часто, и не в случае с Оливером – ты слушаешь кого-то и думаешь, что объективно говоря тут есть из-за чего впасть в депрессию. Будь ты на их месте, у тебя бы тоже была депрессия. Но твоя задача попытаться убедить человека в том, что у него нет и не может быть оснований для депрессии.