Love is above all (СИ)

Я не знаю, сколько конкретно времени мы провели в этом Парке, скольких людей удивили своими криками и смехом. Но то, что этот день был живее всех остальных за последние годы – неоспоримый факт. Наверное, впервые за несколько лет я почувствовала себя той молодой Полей. Не Пелагеей Сергеевной, а просто Полей. Полей, которая безгранично счастлива, бегая босыми ногами по мокрому асфальту и прячась от Билана, который носился с водяным пистолетом, как мальчишка. Со стороны наша троица выглядела, как самая настоящая и крепкая семья. На всех аттракционах нас и принимали так – мама, папа и весёлая красавица дочь. Мы смеялись, как могли. Держались за руки. Обнимались. Прыгали от счастья, когда совместно выиграли плюшевую игрушку для Таси. Брызгались водой. Убегали от «пирата». И всё это вместе. Не в смысле «за ручку», а просто вместе. Мы эмоции ощущали одинаково, страх испытывали общий, радовались искренне… На какое-то время я даже, честно признаюсь, забыла о том, что у Димы давно уже другая семья; что мы с Тасей уже столько лет живём в другом городе, другой жизнью. Это «другое» [чужое] просто напрочь растворялось в счастье, которое испытывали мы втроём.

[…]

— Ты же ему расскажешь, правда? — усердно помогая утрамбовывать наши с Тасей вещи в чемодан, Яна периодически возвращалась к теме, которую мы с ней обсуждаем уже несколько дней. Глубоко погружаться в этот разговор я не хотела, поэтому в ответ на её вопрос я лишь мягко кивнула головой в знак согласия, при этом стараясь не отвлекаться от сборов.

Я до последнего не хотела ничего ей рассказывать. Не потому, что не доверяю, а потому, что боялась, что Рудковская меня не поймёт и начнутся лишние вопросы. Хотя сейчас, думаю, эти вопросы уже не могут быть лишними? К моему удивлению, когда подруга узнала, что у самого Димы Билана есть родная дочь, она не сильно была шокирована этой новостью. Нотки недоумения в её голосе всё же были, но, как сказала сама Яна, когда она увидела Тасю, это было первое, о чем она подумала. Да, об этом действительно сложно не подумать. Яркие карие глаза молниеносно выдавали Тасю. Именно поэтому я нехило настораживалась, когда Дима так внимательно разглядывал собственную дочь. Догадывался ли он о чем-то? Подозревал ли? Не знаю. Вполне возможно. А, может, и нет. Во всяком случае, мне он об этом ни разу не сказал, хотя после моего дня рождения мы виделись не один раз. Он проводил с нами почти каждый день. С самого утра до позднего вечера. Возможно, именно благодаря этим нескольким дням я лично для себя поняла, что он должен, просто обязан, знать, что у него уже столько лет растёт прекрасная дочь. Я видела, как Билан привязался к Тасе, как заботился о ней и беспокоился каждый раз, когда она пропадала из его поля зрения. За всё это время он ни разу не спросил меня: а есть ли у меня кто-то? Да и мне, если быть предельно откровенной, про Иру спрашивать совсем не хотелось. Где она? Почему так долго не прилетает? Почему Дима позволяет себе намного больше, чем женатый на другой женщине мужчина? Совершенно неважно.

— Поль, а… — пытаясь побороть в себе некую неловкость, Яна аккуратно кивнула головой в сторону Таськи, которая неспешно собирала свой небольшой рюкзачок.

— Она знает, — нейтрально произнесла я, поймав на себе тут же удивлённый взгляд блондинки. Ну, хоть чем-то я смогла её удивить. — Я буквально вчера ей рассказала. Всё нормально, не переживай. Она была подготовлена к этому, — искренне улыбнувшись, я посмотрела на дочь. Это была чистая правда. Тася была подготовлена к разговору о своём отце. Все эти годы я постепенно готовила её к этому, потому что прекрасно понимала, что скрывать имя её родного человека всю жизнь я точно не стану. Да и мама, чьё мнение я бескорыстно уважаю и ценю, считала, что Дима должен знать правду. Действительно, должен.

Я столько лет от него скрывала правду… Интересно было бы сосчитать, сколько раз Гагарина успела упрекнуть меня в этом? Двадцать? Сто? Тысячу раз? И только теперь, окончательно осознав и приняв счастье материнства, я её прекрасно понимаю. Все её упрёки, недопонимания в мой адрес стали мне казаться абсолютно адекватными и справедливыми. Я была не права. Во всём. Это факт. Я ещё не знаю, как и когда я решусь на этот непростой разговор с Димой, но знаю точно – это сто процентов произойдёт. Просто я хочу подготовить саму себя морально к этому разговору. Ведь после него много чего изменится… Я должна понимать, что, вскрывая карты, я беру на себя ответственность не только за свою семью, но и за семью Димы. Он мне только-только рассказал, что они решились с Ирой на удочерение, на такой важный и волнительный шаг, а я на его плечи выгружаю уже существующую много лет дочь. Никто, к сожалению, не знает, как это отразиться на их взаимоотношениях.

— Хотя… О каких взаимоотношениях я думаю? — сама не заметив, я произнесла это вслух.

— Что? — переспросила Рудковская, которая явно не услышала моего сумасшедшего шёпота. Повезло.