Love me (СИ)

Прошла неделя с того злополучного Дня Рождения. И несмотря на все заверения, что с ней все хорошо, Кэндис все время была подавленной и отстраненной. Я не винил ее — в моих мыслях полыхал гнев, направленный на любимую сестру и нашу обожаемую тетю. Те заплаканные глаза все время всплывают в моей памяти, заставляя сжать руки в кулаки. Мы нередко сожалеем о своих поступках, но как сильна память, когда ты видишь страдания близких, полученные ими от посторонних. Это чувство болезненное и душащее, вызывающее безумное ощущение того, что тебе ударили тупым ржавым ножом, и медленно проворачивают его, расширяя рану и вызывая головокружащие судороги. Так и мое сознание медленно разрушало себя, прокручивая вновь и вновь ужасающие минуты прошлого. Но хуже всего было имениннице, что только вступала во взрослую жизнь. Вне сомнений — День Рождение запомнится. Мою девочку все еще мучают кошмары, поэтому поздно ночью я пробираюсь в комнату Шоколадки, чтоб охранять ее сны. Слишком добрая, слишком светлая, слишком… покорная, она не заслужила такие страдания. Видеть ее страх, вызванный чьими-то резкими движениями, шараханье от громких звуков было невыносимо, поэтому я решил ускорить наш с сестренкой отъезд. Наплев с три короба о том, что еще нужно будет закончить отделку в доме, что Кэнди нужно готовиться к вступительным экзаменам, а дома ей трудно сосредоточиться, я выбил из родителей разрешение уехать пораньше.

Отец отдал поручение приготовить его частный самолет, мама решила дать жизненные наставления нам обоим, а Фиби с Миа порывались пойти с нашей художницей по магазинам, но я обломал эту парочку, потому что больше не верил в их способность уберечь Кэндис. Сейчас, когда я уже упаковывал чемодан, мой мозг пришел к странному умозаключению — думать о произошедшем стало легче. Наверное, помогло то, что вчера я поделился своими чувствами с очень близким человеком — нашей мамой, Анастейшей Грей. До сих пор не могу понять как она почувствовала, что тогда случилось что-то ужасное. Я долго не признавался, но под неусыпно пристальным взглядом матери заговорит даже рыба. С каждым сказанным мной словом, ее лицо мрачнело, пока не приобрело беспристрастного вида, которым миссис Грей обычно владела только на работе. Она не ругалась, не побежала к отцу в криках и требованиях убить того ублюдка — мама лишь долго вглядывалась в мои наполненные яростью глаза, после чего крепко обняла и ушла в комнату дочери. Я не знал о чем они говорили, но на лице Шоколадки впервые расцвела робкая улыбка и она стала чуть-чуть спокойнее.

Сцена прощания была впечатляющей. Огромное семейство Греев сначала собралось в нашем доме, а потом отправилось в аэропорт, чтоб со слезами на глазах и мокрыми платками в руках махать улетающему ввысь самолету. Тьфу! Блин, лучше бы вещи компактней укладывали! Мой небольшой чемодан крайне сиротливо смотрелся на фоне устрашающе огромного багажа Кэндис. Шесть чемоданов — это Вам не на пикник сходить. Тяжело вздыхая, я смотрю на свою семью, и внутри разливается приятное тепло. Все эти люди, со своими недостатками, привилегиями, положительными качествами, без сомнений, надежно укрепились в сердце. Разве можно забыть ошеломляющую улыбку мамы? Заботливое лицо отца? Слегка хитрые глаза Алекса? Безбашенность Фиби? Любознательную натуру Салли? Мечтательное выражение лица Кэндис? Нет, из памяти не исчезнет ничего, пока ты сам этого не захочешь. Ну, а желание забыть этих замечательных людей было самой большой ошибкой в моей жизни, и я рад, что смог исправится.

Нашу маленькую девочку по очереди обнимает вся семья, а потом передает в руки родителей. Мама еле-еле сдерживает слезы, а отец то и дело прижимает к себе дочь. Наша семья впервые так масштабно провожает кого-то во взрослую жизнь. Например, я сам сбежал из семейного гнездышка, Фиби — просто оповестила о том, что она уже взрослая и не нуждается в опеке. Теперь все отыгрываются на бедняжке Кэнди. Сочувствующе хмыкаю и попадаю в поле зрение любимых тетушек. Боже, дай мне сил!

Отбиваюсь от огромных водопадов с платочками и подхожу к своей новой соседке. Папа обнимает нас обоих и взглядом просит отойти в сторону:

— Теодор! Я надеюсь, ты понимаешь, какая ответственность ложится на твои плечи, поэтому, пожалуйста, не спускай с Кэндис глаз. И звоните почаще. А еще лучше — найми телохранителя для сестры. Или…

Я перебиваю разволновавшегося отца:

— Папа! Успокойся, я все понял. С Кэндис все будет хорошо, прослежу. Клянусь, что с ее головы и волосок не упадет, — ободряюще улыбаюсь главе семейства и ощущаю теплые объятья. Отец смахивает призрачные слезы:

— И о себе позаботься. Если будет нужна какая-то помощь — обращайся. Ты же знаешь — все мои лучшие специалисты помогут в любой ситуации,