Lovestory

— И что, ты не переживаешь? Тебе совсем-совсем не хочется, чтобы муж вернулся?

— Мэнди, у него был шанс. Я не из тех жен, с которыми можно быть, только когда все хорошо. У меня немного крыша поехала, и он мог бы мне помочь, хотя бы как друг, но он не выдержал и сбежал. Я бы его никогда в беде не бросила. Никогда. Он повел себя не по-мужски. Мне такой муж не нужен. Он ведь трус, Мэнди.

— А что случилось с той рыжей?

— Он застукал ее в постели с другой женщиной.

— Ну ни фига себе. — Джейк чуть не подавился. — С вами и впрямь не соскучишься!

Мэнди важно было убедиться, что сестра и вправду не переживает, поэтому она продолжила расспросы:

— И что, ты его больше совсем не любишь?

— Конечно! К тому же я больше не смогу на него положиться. Даже когда мне было совсем плохо, я была рада, что он ничего не знает. Он ничем бы мне не помог. Для меня Робби был как еще один ребенок.

— Что, Робби до сих пор не в курсе?

— Нет, и не надо. Его мать считает, что у меня были какие-то проблемы по женской части и поэтому меня положили в больницу. Он потерял право знать мои тайны с тех пор, как ушел.

Мэнди вздохнула.

— Справедливо сказано, — кивнул Джейк.

— Прости, Джейк, — смутилась Оливия. — Понимаю, тебе, возможно, непросто это слышать.

— Нет, ты совершенно права. Если Элен захочет строить свое счастье с кем-нибудь еще, я первый пожелаю им счастья.

Мэнди поцеловала его в щеку. Ей было приятно, что Джейк пытается быть справедливым.

* * *

Почти через месяц, 8 декабря, Джейк и Мэнди услышали слова: «Поздравляем! У вас девочка!» Акушерка предала в руки Мэнди крохотный сверточек. Мэнди переполняли чувства. Джейк склонился над ней и поцеловал. В глазах у него стояли слезы, но улыбку он даже при желании не мог бы скрыть. Его дочка была настоящей красавицей. Он глаз не мог от нее отвести. Смуглая кожа — как у него, взъерошенные черные волосики, личико — как у куколки.

— Какая она у вас красивая, — искренне восхитилась акушерка.

Джейк погладил ее крошечный носик:

— Красавица, правда?

— Да, — вздохнула Мэнди. — Я такой красавицы в жизни не видела.

Это был самый счастливый момент в жизни Мэнди.

— И как мы ее назовем? — Джейк хотел оставить последнее слово за Мэнди.

— Бонни,[13] — улыбнулась Мэнди. — Потому что она и впрямь красавица. Моя маленькая красотулька.

Первое Рождество, которое они встречали после рождения Бонни, было радостным, но и утомительным.

Оливия с дочками и Валери приехали на обед, а потом выпить по стаканчику заехали мама и бабушка Джейка. Даже теперь, когда Мэнди думала, что уже достаточно изучила Джейка, он не переставал ее удивлять. Он никогда об этом не упоминал, но его мама сказала, что он исправно приезжает к ним раз в неделю. Он оплачивает им все расходы по дому и даже, когда может, отвозит бабушку играть в лото.

Джейк не поддерживал тесных отношений с родными, но явно очень любил их.

— Как я рада наконец-то с вами познакомиться, — сказала его мама. — Ваша Бонни настоящая красавица.

Мэнди не знала, что про себя думает о ней мама Джейка, но внешне та была очень милой и вежливой.

Под елкой лежала обернутая серебристой бумагой коробочка. Джейк вручил ее Мэнди.

На открытке было написано:

«Ты любовь всей моей жизни. Спасибо за то, что подарила мне такую чудесную доченьку, спасибо, что не бросила меня, и спасибо, что ты такая, какая ты есть. Поздравляю с Рождеством. Джейк».

Мэнди открыла подарок. Внутри оказался бриллиантовый браслет от «Cartier».

Гости пришли в восторг.

Глаза у Мэнди светились любовью и сияли не хуже бриллиантов. Теперь, когда у них родилась такая чудесная дочка, будущее представало в радужном свете.

21 Новые заботы

Бонни плакала без перерыва. Ее крик стал визитной карточкой их дома на Маунт-стрит. Даже соседи, с которыми Мэнди сталкивалась у лифта, выглядели злыми и усталыми. Легким Бонни можно было только позавидовать. Но Джейк спал так крепко, что его из пушки было не разбудить.

— Ну как можно такое не услышать? — бормотала Мэнди.

Она с трудом заставляла себя встать и тащилась в детскую. Она очень устала. Последние полгода ей было непросто, а материнство, как оказалось, состоит не из одних только радостей. Она сама кормила грудью, и фигура у нее стала почти как раньше, но эмоционально она чувствовала себя разбитой, постоянно была на грани срыва.

Ей ужасно хотелось вернуться на работу. При этом ее мучила совесть, но она ничего не могла с собой поделать. Мэнди очень любила свою работу, это была огромная часть ее. В результате, выключившись из работы на полгода, она чувствовала, что окончательно утратила веру в себя.