LOVEЦ

Среди снежинок, проносящихся мимо, царапающих лицо и ладони крохотными обжигающими коготками, можно было не разглядеть дорогу и вообще сбиться с пути этим тёмным Рождественским утром, когда улицы ещё пусты, и город неузнаваем в своей похожести на все города мира, где в декабре идёт снег. Впрочем, заблудиться можно и днём в ясную погоду, если толком не знаешь цели своего пути и всю жизнь бредёшь наугад. Однако, для двоих путников, один из которых давно ждал встречи, а другой, наконец, принял её неизбежность, как необходимость, ничто не могло, да и не посмело бы стать препятствием. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Белые хлопья рушились на их непокрытые головы, таяли, превращаясь в потоки, растворяли в себе и огонь, и металл, и прах бесконечных дорог.

– Идём – наконец проговорил взрослый.

Подросток молча кивнул в ответ. Ещё пару мгновений, и две фигуры были уже неразличимы в белесой кутерьме забрезшевшего рассвета.

Богдан не произнёс ни слова, даже не усмехнулся, увидев битое стекло и рассыпавшиеся по полу шестерёнки. Он взял веник и совок из рук Павла и долго сосредоточенно выметал мусор, как будто в уборке, производимой им в этом доме, крылся сакральный смысл. Павел же стоял, прислоняясь к стене, скрестив руки на груди, наблюдал за методичностью производимых действий и только периодически лёгкое вздрагивание губ выдавало нарастающее в нём нетерпение. Наконец следы разбоя были устранены.

– Сварить Вам кофе? Моим родителям нравится, как я это делаю, а они очень привередливы.

– Много болтаешь. Вари, если всё найдёшь сам. Флэшку взял?

– Разумеется. Но лучше мне сначала кое-что объяснить, рассказать Вам.

– Я и не рассчитывал обойтись без твоей трепотни.

Богдан вынул из нагрудного кармана и протянул Павлу флэшку, облепленную бумажкой с нацарапанной надписью «Ловец».

– Это название игры.

– Ага. А я думал твоей диссертации.

Богдан обиженно взглянул на Павла:

– Если бы Вы действительно считали всё это фигнёй, вряд ли я шёл бы варить Вам кофе.

– Пожалуй. – И Павел отвернулся к компьютеру.

Вскоре на кухне послышалось недовольное ворчание разбуженной кофемолки, а на экране компьютера появились слова:

Во тьме подземелья томится душа,

Разорвана в жалкие клочья.

И клочья друг к другу стремятся, мешать

Лишь буду, желая помочь им.

Их жажда любви иссушает, и страх

Порой обращает их в льдины.

Они и не ведают в страждущих снах,

Что были когда-то едины.

Что будет с душою, когда обретя

Друг друга, сольются все части?

И будет ли счастлива впредь, как дитя

Иль будет, как демон, несчастна?

О, странные души, пришедшие вновь

Играть не по-детски в игрушки.

Вам служит приманкой людская любовь, –

Её вы кладёте в ловушки.

Павел пару раз перечитал показавшиеся ему любопытными строки, набранные крупно, чтобы занять всю страницу, и погладил послушную мышь с целью изучения следующего документа. Вначале он обнаружил групповой портрет: на него смотрели Богдан с двумя такими же подпорченными интеллектом подростками, миловидная разумная девушка и Анна – женщина, которую он видел ночью во сне, или не во сне и не только сегодня. Женщина, которую он любил всю свою жизнь.

– Богдан! – Павел, против обыкновения с трудом сдержался, чтобы не вложить в этот вопль все обрушившиеся на него чувства.

– Простите, всё готово. Вот наш кофе. И тосты тоже. Вот.

– Кто это?

– А, это мы. Мои одноклассники. Мы вместе игрушку придумывали. А снимок остался в документах. И стих. Почему-то не стёрлось, когда я…

– Кто эта женщина?

– Наша учительница литературы – Анна Анатольевна. Красивая, правда?

– Правда – Павел в упор смотрел на Богдана.

– Это случайно осталось Материалы к нашей школьной газете: стихи, снимки. К программе игры…

– Стоп! Будем считать, что твоя гнусная ложь на данном этапе удобна нам обоим, пока я точно не знаю правил твоей игры.

– Ну я же говорил, что мне сначала нужно рассказать.

– Ты меня утомил. Как тебя терпит твоя учительница?

– С трудом, конечно, но у неё нет пока выбора.

Павел усмехнулся:

– И у меня, похоже. Давай ближе к играм.

– Ну, это своеобразный квест.

– Не стрелялка. Уже легче.

– Мысль, идея основана на том, что мироздание подчиняется функции фрактала.

– То есть?

– Какого фрактала?

– В твоём понимании.

– Типа философию игры изложить?

– Ага, философию типа.

– Фрактал обратимый, развёрнутый. К тому же, начальная точка – она же конечная. Как бы всё не изменялось, ни развивалось, переплеталось, в каждой следующей точке скрыта вся информация предыдущей. Таким образом создаётся иллюзия множественности взаимопроникающих, близких по сути, но не идентичных миров. Пока я понятно говорю?