Ловец бабочек

- Поучаствовать в охоте. Если повезет, то даже охотником, - он вытер пальцы еще одним платком. Интересно, сколько их хранится в ящике стола. И что вообще там хранится.

- Вы ведь осознаете, что он от вас не отступится? Вы бросили ему вызов. Вы задержали его Ученика… возможно, любимого, но точно не единственного…

- Почему вы… так думаете?

От вопроса удержаться не вышло.

А Нольгри Ингварссон с мерзковатой довольной улыбкой подвинул к Катарине папку. Обычную серую папку на завязках.

Глава 6. О мертвецах и некромантах

Истина – это согласие интеллекта с действующим положением вещей.

Мысль, начертанная неизвестным мудрецом на полу дома для скорбных духом и оставшаяся незамеченною миром, за исключением панны Волочковой, коия при оном доме служила поломойкою.

- Прелюбопытно, - некромант ткнул в переносицу пальцем и палец этот понюхал. – Белила цинковые… свежие…

Голова стояла на подносе.

Из кабинета своего Себастьян ее самолично вынес, спустил в подвал, коий был отведен в управлении специально для работы с биологическою материей, однако вследствие отсутствия оной материи, равно как и работы с нею, пришел в полнейшее запустение.

Штатная пентаграмма затерлась, хоть и нарисована была отменнейшей алой краской…

…в прошлую заявку на канцелярские и прочие товары некромант, кажется, писал что-то такое про краску, которая, как выяснилось, стоил по три злотня за махонькое ведерко…

- Что любопытно?

- Все любопытно, - Йошер Киннахи, урожденный хеббер, чьи предки покинули благословенные родные берега после завоевания оных, в королевстве Познаньском прижился, обжился и, если и вспоминал о корнях, то исключительно тогда, когда сие было выгодно. – Давненько я с головами не работал…

- А вы…

- Сомневаетесь в моей квалификации?

Он был буен.

И гневлив.

И не стеснялся в гневе высказываться резко, пожалуй, что чересчур резко, в сих высказываниях не жалея никого, будь то собственное начальство, познаньское далекое аль вовсе особы королевское крови…

- А есть причина? – Себастьян платочком смахнул пыль с массивного стол, на котором, укрытые старыми простынями, громоздились подносы с лабораторною посудой. Где-то там наличествовали, ежель верить описи, сто тридцать четыре пробирки с плоским дном, двенадцать – с округлым, полдюжины подставок под оные пробирки. Колбы разной вместительности. Штативы. Спиртовки… спирт технический. А еще были травы. Жир висельников..

Кости неупокоенных.

Крылы нетопыриные числом две дюжины.

Себастьян головой помотал. Нет уж, пора с этими описями заканчивать. И с отчетами. И вообще, этак он через годик-другой превратится в этакую помесь бухгалтера с законником…

- Причина… причина есть всегда… - задумчиво произнес некромант.

Он озирался, будто бы только сейчас заметив, во что превратились его владения. И нос поскреб.

- М-да…

- А то… - поддержания беседы ради произнес Себастьян.

…зазря он краску не завизировал. Небось, пока пентаграмму не подновишь, работы не будет…

- Здесь раньше спокойно было. Ну да, пырнут кого по пьяному делу… или вот замерзнут… опять же по пьяному делу, - Йошер передернул плечами.

Сам он, высокий и нескладный, удивительно худой, донельзя походил на богомола. И облачение его – а к одежде Йошер был премного равнодушен – лишь подчеркивало это сходство. Он рядился в желтоватые рубахи, слишком просторные для тощего его тела, но с рукавами короткими. Впрочем, у пиджачков рукава были еще короче, и потому из них торчали замызганные манжеты, а из манжет уже, словно ветки из вазы – тощие запястья Йошера. Длиннющую шею он оборачивал цветастым платком, который завязывал не под горлом, но сбоку, и хвостики платка торчали из-под ворота. Вечно мятые штаны держались на подвязках. И лишь ботинки Йошера, тоже неновые, не разваливавшиеся, единственно, чудом, всегда блестели.

- Еще в позапрошлом году девка утопилась. От несчастной любви… - он замолчал и сунул в рот бледный палец.

Лечить бы его.

Да сам не согласится, а силой попробуй-ка заставь… чтоб его… некроманта штатного. Нет, внешность – дело, можно сказать, личное, хотя, конечно, светлый образ управления полицейского в глазах общественных марает, но… а вот пристрастие к опиуму – совсем иное дело.

На опиум и уходила вся, к слову, немалая – Себастьян ведомости подписывал – зарплата некроманта. А еще и доходы от частной практики его.

- И пару годков тому банда куролесила, но это с Земель выходцы, дикие и безголовые. Их скоренько взяли… а вот чтобы голова, - Йошер нежно погладил живописца по лысинке.

После поднял голову за уши. Повернул влево.

Вправо.

Наклонился, вдохнувши запах. Узкий хрящеватый нос Йошера дернулся. И уши дернулись. А на лице застыло выражение мечтательное, будто нюхал некромант не мертвую голову, но розовый куст.

- Хорошо…

- Что хорошо? – ничего хорошего в нынешней ситуации Себастьян не видел.