Ловец ласточек

— По сей день я мучаюсь этим же вопросом.

Петер крутил в дрожащих пальцах чайную ложку, и она, то и дело выскальзывая, звонко стучала о стол.

— Это ведь не потому, что другого выхода не было? В смысле, иначе, как вернуться в наш мир, от Рыцарей не спрятаться?

— Я уже говорила, альтернатива есть. Бертран сбежал с моей помощью, и мы запутали след так, чтобы Рыцари никогда на него не вышли. Однако такой способ не гарантирует стопроцентной безопасности, в отличие от возвращения в наш мир.

— Но ты не вернулась, — заметила я, — до сих пор.

Мария посмотрела на меня с горькой иронией.

— И как ты это представляешь? С моего перехода прошло двести лет, куда мне возвращаться? — Насмешка исчезла с её лица. — Когда я узнала о такой возможности, то не согласилась расстаться со здоровым телом. А когда передумала, было уже поздно. Я умру здесь, иного пути нет. Но если вы пожелаете вернуться, я расскажу как.

Мы затихли. Никто не решался заговорить первым, словно боясь повлиять на ответы остальных. Стало душно.

— Я хочу, — неуверенно начал Кир, — но пока не могу. У меня договорённость с Рыцарями. И я не брошу Петера здесь одного.

— Это страшно, — сказал тот, снова закрутив ложку в руке. — Мне было страшно даже приезжать в этот район, просто потому что однажды Лайонел с Фани привезли меня сюда… к врачу. А в нашем мире… Не хочу даже представлять, что может ждать там. Не знаю. Пока я ничего не знаю.

Взгляды обратились на меня. Под их немым давлением мои сомнения лишь крепли, путали мысли и приводили чувства в смятение. Обстоятельства. Так много обстоятельств мешали мне сделать выбор.

— Что насчёт тебя, Марта?

Снег лепил в окно. Казалось, скоро он засыпет дом до самой крыши. Я вообразила, как он проламывает стекло и заполняет собой кухню, наметает сугробы под потолок, укутывает меня и усыпляет. Вот бы проснуться и узнать, что выбирать уже ничего не нужно. Что всё разрешилось само. Но снег беспомощно прилипал к стеклу и медленно таял. Я вдохнула, собрала остатки воли и ответила:

— Мне надо подумать.

Надежда

В потолочное окошко лился утренний свет. Прикрыв глаза ладонью, я смотрела вверх, на ясное небо. Воздух в комнате выстудило, и мне едва ли было тепло под ещё мягким весенним солнцем. С улицы доносился приглушённый стенами гул. Казалось, все мои чувства ослабли, и даже свет, от которого я берегла глаза, слепил как будто не по-настоящему. Но настоящими были воспоминания. Яркими картинами они вспыхивали перед внутренним взором и сменяли друг друга, точно в калейдоскопе — разные, но собранные из одних и тех же осколков.

Я вытянула руку. На полу пролегла широкая тень. Этой рукой я рисовала, этой рукой творила чудеса. Оставила ли я неизгладимый след на чужой земле? Если так, значит часть меня всегда будет жить здесь. Вместе с памятью о тех, кто однажды пришёл или ещё только придёт в этот мир.

— Марта?

Я обернулась, но за спиной никого не было. Померещилось? Сердце наполнилось тягучей тоской.

Как и всякому страннику, мне настало время уйти.

В последний раз окинув взглядом спальню, я зашагала вниз по скрипучей лестнице.

Они посетили меня в начале апреля. Молодая листва ещё не раскрылась, и сквозь кроны деревьев, что заслоняли окно, я наблюдала за проезжающими мимо автомобилями. Когда их тёмно-синяя машина въехала во двор, я отступила в глубь комнаты и, медленно дыша, успокоила сердцебиение. Через пару минут в дверь позвонили.

— Ах, госпожа Овертон! Давно мы с вами не виделись.

Рей был веселее обычного. Лёгкий румянец придавал его лицу несерьёзное, почти доброе выражение, и я расслабилась, чего делать в присутствии рыцарей не стоило. Он вошёл, не дожидаясь приглашения, и с любопытством осмотрелся. Следом порог переступила Рут. Она мельком глянула на меня, но ничего не сказала.

— Милая квартирка. И дорого берут за съём?

— Дорого. Но для странников это не проблема.

— Ваша правда. Эх, хотел бы я в такой пожить, но боюсь, не потяну. Может, и мне в странники податься, как думаете?

Он дружелюбно улыбался, и я невозмутимо ответила:

— Если это возможно, то почему бы и нет. Уверена, вы не пожалеете.

Уголок его рта дёрнулся, но улыбка не исчезла.

— Не пожалею, говорите? — Рей вяло провёл рукой по волосам. — Впрочем, ни к чему об этом рассуждать. Мы сюда работать приехали, а не болтать, в конце-то концов, так что приступим.

День выдался ясным. Затяжные дожди отмыли город, краски его стали ярче, а очертания — чётче, и наступившую после долгого перестука капель тишину наполнили звуки, какие бывают слышны только по весне. Звуки расцветающей жизни. Я с трудом отвлеклась от них, когда Рей начал задавать уже привычные мне вопросы.

Мы расположились на кухне, потому что в утренние часы там было светло. Круглые топазовые очки смотрелись на Рее комично, но он изучал мой источник с удивительной сосредоточенностью и записывал в протокол каждую деталь нашей беседы. Рут стояла рядом с ним молчаливо и неподвижно, словно статуя. Глаза её казались стеклянными.