Ловец моих снов

Оттолкнув парня, я уже хотела начать возмущаться и предъявить Шону счёт за то, что он совершил набег на мою полку в ванной комнате, но неожиданно наткнулась на знакомый взгляд. Прозрачно-серые глаза смотрели на меня пристально и хмуро. Хантер в компании какой-то женщины, что сидела спиной ко мне, занял столик в противоположном конце зала. Возможно, они сидели здесь и раньше, но из-за спины Шона ранее мне мало что было видно. Да, признаться, в этом помещении, кроме Шона, вряд ли что-то ещё могло привлечь мое внимание. Но теперь, когда я знала, что Хантер сидит совсем рядом и не сводит с меня взгляда, мне стало неловко. Я так и не ответила на его сообщение прошлым вечером, и теперь гадала, есть ли смысл делать это сегодня. Состряпав извинительную улыбку и поджав губы, я кивнула ему, давая понять, что тоже вижу его. Получив в ответ еле заметный кивок, перевела взгляд на Шона, который уже расправился с моей кесадильей.

— Я закончил, и теперь в меня тоже вряд ли что-то влезет, — простонал он, заводя руку мне за спину. — Чем займёмся?

— Ты не обязан проводить со мной все время, Шон, — ответила я, ощущая у виска его горячее дыхание с ароматом соуса сальса.

Поцеловав в щёку, он взял меня за руку и встал со стула, заявив:

— У тебя нет выбора, Сара. Буду ловить момент, пока ты снова на меня не наехала.

— А у меня есть на то причины?

— Нет, но ты же девушка, — ответил Шон, потянув меня за руку, вынуждая подняться с места.

Примерно в таком ключе и прошла вся последующая неделя. Опасаясь моих наездов, Шон решил пользоваться моментом на полную катушку, едва не поселившись в моей комнате, где мы, уже по привычке, пререкались и подначивали друг друга и, конечно, целовались. По количеству поцелуев, мы, должно быть, точно побили какой-нибудь сомнительный рекорд, оттачивая этот навык в его пикапе, когда Шон подвозил меня до учебного корпуса или общаги, в промежутках между занятиями и за ланчем на виду у доброй половины колледжа. Я прекрасно знала, что чувствует Николь, наблюдая за тем, как Шон, закончив со своим обедом, пробует с моих губ вкус моего, но, честно говоря, мне было наплевать. Я не могла противостоять Шону, да и совсем не хотела этого делать. На крайний случай, я имела на это полное право ещё в тот день, когда моя нога ступила на землю, принадлежавшую некогда племенам индейцев атабасков. И, пожалуй, они были единственными авторитетными существами, к чьему мнению я бы прислушалась, но только в том случае, если бы речь не шла о поцелуях с Шоном в общественных местах.

Вот только к концу недели стало понятно, что с этим парнем творится что-то неладное. Иначе, как можно было объяснить тот факт, что, оставаясь ночевать в моей постели, он не предпринял ни одной попытки, чтобы перейти от поцелуев к чему-то более… основательному. И дело тут было уж точно не в пижаме с осьминожками.

Я уже смирилась с тем, что была испорчена своими чувствами к Шону настолько, что хотела отдаться этому индейцу прямо посреди леса, где бегают бешеные волки и разъярённые барибалы, но ему, казалось, это было совсем не нужно. Версии того, почему это происходило, сменялись со скоростью света, а моя уверенность в собственной неотразимости с каждым днём стремительно ползла вниз. И, если бы это был не Шон, каким я его знала, а любой другой парень, то проблем бы не было вообще. Но это же был Шон Янг! Тот самый парень, что замутил с медсестрой, находясь в больнице с переломанной ногой… тот, кто писал мне о том, что взял повышенный курс математики в старших классах, чтобы иметь возможность пялиться на молодую математичку. Да, что говорить! Я сама оказалась в его постели через двадцать четыре часа после нашей эпичной встречи спустя три года общения в сети. А теперь, вот уже почти неделю наших странных отношений, мы не продвинулись дальше поцелуев. Просто фигня какая-то!

Этим субботним вечером мы собирались на последний киносеанс в компании Ким и Тайлера, ее нового бойфренда, помощника тренера сборной колледжа по лёгкой атлетике, коротая время на моей кровати. Процедура была стандартная: Шон – на мне, я – под ним, и мириады флюидов, рождённые в этом бесконечном поцелуе, который к седьмому дню наших систематических занятий достиг апогея в своем совершенстве.

Забравшись под футболку Шона, ту самую, что была на мне после злополучной Тринадцатидюймовой попойки, я блуждала руками по его спине, наслаждаясь тем, как бугрится гладкой кожей под моими пальцами роскошная анатомия его мыщц, и мечтала стащить с него эту чертову футболку для усиления эффекта. Если убрать все нелепые метафоры, которыми я могла сыпать бесконечно, описывая шикарное тело Шона, чья ладонь сейчас забралась под мой тонкий свитер, то, пожалуй, хватило бы одной фразы, чтобы описать моё состояние: «Даже не смей останавливаться, парень!»