Ловец мудрости (СИ)

- Ее интерпретация соединения Венеры и Марса была романтизирована. Речь вообще не идет о торжестве любви над войной. Речь идет об одной точке равновесия, где они отказываются от своей власти. Что касается земных условий, если Белла Свон хочет жить жизнью, где доминирует любовь, она должна повернуться спиной к Марсу, а единственный способ сделать это – вручить ему головы вампирских королей. Если она не уничтожит их, со временем – возможно, не сразу - они уничтожат ее. Это так очевидно!

Путы отчаяния обернулись вокруг моего тела, создавая невыносимое давление, особенно вокруг моего сердца, которое, несмотря на свою неподвижность, решительно протестовало, крича, что просто не может этого допустить. Я качал головой снова и снова. Моя грудная клетка вздымалась, когда я втягивал в себя серию быстрых, глубоких вдохов, отчаянно пытаясь бороться с нахлынувшими отрицательными эмоциями.

- Если я не превращу ее, у них не будет причины, чтобы убить ее, - сказал я, мой разум быстро работал.

- Ты забываешь, что они обещали в Вольтере, - напомнил мне Джаспер, пряча свою голову в ладонях. Эммет застонал рядом с ним.

Мое сердце упало. Он был прав. В любом случае, Вольтури придут за нами – за Беллой. Они не позволили бы ей жить как смертной; они не позволили бы ей жить и как бессмертной. Мое дыхание продолжало ускоряться, хотя стало неглубоким, когда мое беспокойство достигло максимума. Мне нужен был выход для сокрушительной тоски, что засела внутри меня. Если я не выясню, как справиться с ней, то она в скором времени разрушит меня на множество кусочков.

Сфинкс пригнулась еще раз, прижав подбородок к земле в процессе, поэтому ее взгляд был как можно ближе к «уровню» с моими глазами, насколько это для нее возможно. В последний раз свет, похожий на патронуса, закрыл радужную оболочку ее глаз, маскируя их естественный медовый оттенок. Он был даже ярче на этот раз и ослеплял мои глаза так, что я не видел ничего вокруг себя, в том числе и гигантского сфинкса, таким способом он [свет] соединял один мысленный поток с другим.

Секунда, я стою в золотом холле с колоннами, а в следующую - снежный пейзаж врывается в мое поле зрения. Я узнал поляну, где волки и моя семья сражались с новорожденными.

У меня в ушах звенели звуки сражения, но не было боевого клича громче или разъяренней, чем у девушки, на которую надвигались Вольтури. Ее бешенные глаза были красными, как рубины, зрачки сузились от ненависти, когда она в одиночку пошла в атаку, навстречу надвигающейся силе.

Я развернулся на месте, отчаянно ища поддержки для нее от союзников, и был встречен картиной, к которой я никогда не смог бы подготовиться и за миллион лет – моя семья, в окружении десятков знакомых лиц: волки, мои кузины Денали, Ирландский клан и многие другие. Здесь же был тот, кого я видел раньше, но не своими глазами… до этих пор. Это был образ, которого еще не было, но он был настолько неописуемо красивый, что он никогда не сможет быть воссоздан с помощью простого воображения: маленькая девочка с бронзовыми волосами, которая сидела в колыбели моих рук.

На ее лице были две блестящие дорожки от слез, когда она вцепилась в меня – в будущего меня, - ее маленькие пальчики сомкнулись вокруг моей рубашки. Вместе мы наблюдали за той же сценой с соответствующими выражениями ужаса, сквозь высокие огненные барьеры.

- Папа, - всхлипнула девочка. Я едва мог описать эмоции, которые родились от одного этого слова. Печаль в ее голосе вызвала глубокую, резонирующую боль, и я был уверен, в тот момент, что я всецело понял страдания эмпата; само же слово наполнило меня концентрированной, бесконечной радостью. Мое сердце ощущалось, будто оно сейчас взлетит и утянет меня за собой в небо, как воздушный шарик, где я хотел бы вечно оставаться, невесомым.

- Не смотри, Ренесми, - произнес будущий я.

…

Ренесми.

Он – точнее я – отвернул ее личико от разворачивающейся битвы, так что теперь оно было похоронено против его шеи, защищая ее невинные шоколадные глазки, точная копия ее мамы.

Я был так обезоружен видом «будущего Эдварда» и… и его… моей дочери – я с трудом сглотнул, не в силах сделать вдох – настолько поглощен тем, что изменило мою жизнь в один миг (потому что я уже был не тем Эдвардом, каким был десять секунд тому назад), что на мгновение забыл про ужасающую сцену, разворачивающуюся за моей спиной.

Громкий крик боли, который превратился через десятую долю секунды в ужасный звук разрыва, вернул мое внимание обратно.

Беллы нигде не было видно, и, тем не менее, Вольтури все еще продолжали свое вампирское наступление, выражения их лиц были смесью гнева, паники и полной растерянности.

Вдруг впередиидущий вампир, один из низших чинов гвардии, в буквальном смысле разделился на две части, будто невидимый меч разрезал его прямо посередине живота. Когда его ноги безвольно упали на землю, его мускулистая верхняя часть тела полетела вверх, приземлившись через долю секунды позже на голову еще одной жертве Вольтури.