Ловец огней на звездном поле

Несмотря на то что торнадо вверг Брансуик в настоящий хаос, отсутствие Эллсуорта было замечено очень скоро. В конце концов, он был слишком заметной фигурой, чтобы затеряться где-то среди гор мусора, в который превратилась бóльшая часть города. На телефонные звонки Эллсуорт не отвечал еще накануне, поэтому Уильям снова поехал домой, надеясь напасть на следы отца. Джек остался, чтобы открыть банк и провести первичную инвентаризацию и учет повреждений, которые получило здание. Несмотря на рухнувшую крышу, внутренние помещения банка сохранились довольно неплохо. Вклады были застрахованы ФКСВ, ценности и облигации по-прежнему хранились в депозитарии хранилища. Фактически пострадали только крыша и кое-какая мебель, поэтому Джек арендовал большой шатер наподобие циркового и, распорядившись установить его на парковке, объявил, что «Сута-банк» продолжает обслуживание клиентов, несмотря на «неблагоприятные», как он выразился, погодные условия.

Следует ли говорить, что подобный шаг добавил популярности и банку, и Джеку лично? Ни о чем подобном никому даже слышать не приходилось.

Уильям между тем добрался до дома. Свет в окнах не горел (что было неудивительно – после торнадо электроснабжение оказалось нарушенным чуть не во всем городе), но в амбаре стоял отцовский пикап, а на площадке перед задним крыльцом – темно-вишневый «Линкольн Таун Кар» с мягким верхом белого цвета. Эта приметная машина принадлежала Перри Кеннеру, который был поверенным банка с первых дней его существования. Кроме того, он был вторым крупнейшим пайщиком и близким другом Эллсуорта. Занимался он главным образом распоряжениями и директивами Федеральной корпорации по страхованию вкладов (что было непросто), а также контролировал выпуск банковских ценных бумаг. Свидетели утверждали, что двое мужчин были по-настоящему дружны. Частенько они назначали деловые встречи, которые не имели прямого отношения к бизнесу, зато имели отношение к конным прогулкам, рыбалке и хорошим сигарам.

Судя по количеству листвы и веток на крыше «Линкольна», он появился здесь не сегодня утром. Капот, на который Уильям положил руку, тоже был холодным. Значит, отец и Перри где-то в доме, подумал Уильям. Но почему тогда в нем так тихо?

Он поднялся на крыльцо и толкнул заднюю дверь.

– Папа?

Нет ответа.

– Пап?!

Единственным звуком был перезвон «китайских колокольчиков»[32], показавшийся Уильяму непривычно тихим. Обернувшись, он увидел, что ветер запутал веревочки, на которых висели блестящие металлические трубки. Внутрь идти почему-то не хотелось, и он потратил несколько минут, чтобы развязать затянутые непогодой узлы.

Наконец Уильям вступил в кухню, немного постоял там, потом прошел в коридор и снова окликнул отца. Почти сразу он обратил внимание, что парадная дверь дома распахнута настежь и ветер набросал в коридор и гостиную немало веток, листвы и другого мусора. Воды на полу тоже хватало – очевидно, дверь была открыта всю ночь.

Прикрыв входную дверь, Уильям попытался убрать лужу, но заметил, что дверь отцовского кабинета тоже открыта и оттуда бежит в коридор небольшой ручей. Кое-как вытерев коридор, он опустился на колени, чтобы заняться лужей в кабинете, но она была какой-то странной, словно кто-то выплеснул в нее пару бутылок кока-колы. Выйдя на улицу, чтобы выплеснуть собранную воду, Уильям увидел, что дело не в коле. Вода в ведре была красной.

Своего отца Уильям Макфарленд нашел в кабинете. Он лежал на столе лицом вниз, убитый выстрелом в голову. Напротив лежал Перри Кеннер – его посиневшая рука все еще сжимала пистолет. По столешнице было разбросано несколько листов бумаги – это оказалось завещание Эллсуорта. Очевидно, он и адвокат работали над ним вчера вечером, когда между ними разразилась ссора.

Уильям был сражен свалившимся на него горем, но это оказалось не последним испытанием. За креслом отца лежало на полу еще одно тело. Перевернув его, Уильям увидел, что это была его жена Сюзанна. Пистолет адвоката прикончил и ее.

Уильям и Джек похоронили отца и Сюзанну рядом с Сарой Бет в Святилище, на заросшем мягкой травой холме. Оба небольших надгробия были обращены на восток – навстречу восходящему солнцу.