Ловец сбежавших невест

Его синие ласковые глаза сияли ярче драгоценных сапфиров, и я не заметила, как получила первый поцелуй, заглушивший мой вскрик, когда ладонь этого бесстыдника скользнула по моему животу меж ног. Я забилась, дрожа и трепеща, но его пальцы уже достигли своей цели - прорези в моих панталонах, - и от этого прикосновения судорога пробежала по моему телу, дух занялся. Я забыла, как дышать, вцепившись ногтями в плечи этому бесстыжему вампиру и переживая самые прекрасные моменты в моей жизни.

- Что вы дел… - выдохнула я, но Генри весьма ловко закрыл мой рот поцелуем, запустил свой язык мне в рот, а его пальцы нащупали какую-то точку там, на моем теле, и погладили ее так, что в животе моем словно второе сердце забилось, запульсировало наслаждением, и влага из меня брызнула потоком, стыд-то какой!

- Разве в этом есть какие-нибудь сомнения? - прошептал Генри, укладывая меня на прилавок. Под своей головой я ощутила его мягкий сюртук, под лопатками - россыпь фальшивых билетов, на своем голом животе - его ладонь. - В том, что я был развратником? Вы же сами говорили, что я хорош собой. Так вот, давно, очень давно я этим бессовестно пользовался…

- А как же ваши разговоры о небольшом опыте с девушками?! Вы лжец! - воскликнула я, млея под его умелыми поцелуями и запуская пальцы в его черные шелковые волосы.

- Между моим опытом и нынешними годами был очень большой перерыв, - просопел он мне в грудь, часто дыша от возбуждения и поглаживая мои бедра так вкрадчиво и так ласково, что я сама следовала за его рукой, лишь бы не прерывать эту чудесную нежную ласку. - И я уже почти не помню, как это - любить женщину…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Лжец! - всхлипнула я, отвечая на его поцелуи, извиваясь и приникая к нему всем телом крепко, чтобы у него не осталось никаких сомнений в том, что и я желаю его всей душой.

Генри целовал и ласкал меня, извлекая из одежды, как ядрышко орешка из скорлупки - осторожно и умело. Раньше я думала, что это должно быть стыдно - оказаться голышом в руках мужчины. С сэром Перси точно так и было бы; я бы умерла от стыда, если б он касался меня там, где касались длинные, чуткие, нежные пальцы Генри. 

- Генри, - пискнула я испуганно, когда он придавил меня всем весом к прилавку, а его живот прижался к моему, и нечто твердое, как ручка его трости, ткнулось меж моих дрожащих бедер. - Я не… я-а-а…

- Понимаю, Энди, - ответил он тихо и снова поцеловал меня, измучил, истомил долгим и сладким поцелуем, вливая в мою кровь еще больше возбуждения и желания, до жалких поскуливаний. Я сжимала бедра, вся напрягаясь, желая его, едва не крича от непереносимой жажды любви. - Все будет хорошо… и сладко…

Первую боль и вскрик он стер ласковыми прикосновениями, мягкими поглаживаниями, теплыми ладонями стискивая мои бедра.

- Ах-х-х-х, - шумно выдохнула я, ощущая его в себе.

Генри словно подменили. Вместе со своей строгой и скромной одеждой Ловца он словно стащил с себя все стыдливое, неловкое и неуверенное. Он точно знал, как стоит коснуться, и как приласкать, чтобы слезы катились от счастья и блаженства, а не от боли и стыда. Генри был силен, невероятно, неожиданно силен; он удерживал мои трясущиеся колени разведенными, ритмично двигаясь меж ними, и это было одновременно невероятно властно и невероятно развратно.

Он был настойчив; в жизни б не достало у меня духу перенести то, что подступало к моему горлу вместе с горящим в теле желанием. Видят небеса, я бы отступила, сжала ноги и не допустила, но он… он не позволял мне отстраняться. Он брал меня сильнее, настойчивее, жестче, и я кричала, чувствуя, как невыразимое наслаждение сводит меня с ума.

Он двигался мягко и плавно, лаская меня всем своим телом. Видит бог - я проваливалась в небытие, в невероятное блаженство, в безумие, в сказку, в мечту, растаявшая в его ласке, в его поцелуях, в его жадности. Он острыми клыками покусывал мою шею, и я вскрикивала, когда острое чувство опасности перемешивалось с  наслаждением, от которого я кричала во все горло.

Генри, бессовестный враль, искусный и опытный любовник, уничтожил меня; уничтожил все мое существо, живущее до этого дня, и создал иное, соткал его из чувственного наслаждения, из сладких поцелуев, из стонов, передающихся из губ в губы. Он подчинил меня себе, присвоил себе мое тело, он с ним вытворял все, что ему вздумывалось, ласкал ртом такие места, о которых и думать стыдно, и каждый раз заставлял меня кричать от наслаждения.

- Энди, - шептал он, снова находя мои губы и целуя их сладко, страстно и нежно, - ради всего святого, прогоните меня! Не то мы здесь еще неделю проведем, в наслаждении и безумстве. Я готов, я не против и годы провести в ваших объятьях, но тут не место… и не время… и  королевская невеста… о, Энди… позже, когда мы с ней разберемся, я велю нас на год закрыть в башне…

- Генри, - дрожа всем телом, как раненное животное, бормотала я, - идите прочь…