Ловец снов

— Что ты делаешь? — всполошился мистер Грей. Куда подевалась елейная самоуверенность тона? — Какого хрена ты там вытворяешь?

Джоунси усмехнулся на это “какого хрена”, просто удержаться не смог, но не подумал отвлечься. Не только обстановка, но и стены кабинета.., вон там.., у двери, ведущей в крохотную ванную.., да, вот он! Термостат фирмы “Ханиуэлл”. И что он должен сказать? Какое-то волшебное слово вроде “сезам, откройся”?

Да.

По-прежнему не открывая глаз, с легкой улыбкой на залитом потом лице, Джоунси прошептал:

— Даддитс…

И, распахнув глаза, уставился на грязную обшарпанную стену.

На которой висел термостат.

3

— Прекрати! — завопил мистер Грей, и Джоунси в который раз поразился до боли знакомым звукам: все равно что слушать магнитофонную запись одной из собственных, хотя и довольно редких истерик (катализатором обычно служила возмутительная свалка в чьей-нибудь детской). — Немедленно прекрати! Это должно прекратиться!

— Поцелуй меня в задницу, красавчик, — ответил Джоунси. Сколько раз его малыши мечтали сказать отцу что-то вроде этого, когда тот начинал возникать.

Но тут его посетила гнусная мыслишка. Он скорее всего никогда больше не увидит свою двухэтажную квартиру в Бруклине, но если и увидит, то глазами, принадлежащими мистеру Грею. Щека, которую чмокают ребятишки (Ой, царапает, папа! — наверняка пожалуется Миша), теперь будет щекой мистера Грея. Губы, которые целует Карла, тоже будут не его. Мистера Грея. А в постели, когда она сжимает его и вводит в…

Джоунси вздрогнул, потянулся к термостату, с удивлением отмечая, что предельная цифра шкалы — сто двадцать. Должно быть, единственный в своем роде.

Он немного повернул переключатель влево, с облегчением ощутил струю прохладного воздуха и подставил ей разгоряченное лицо. И заметил высоко на стене вентиляционную решетку. Еще один приятный сюрприз.

— Как ты это делаешь? — прокричал мистер Грей из-за двери. — Почему твое тело отталкивает байрум? Как ты вообще оказался там?

Джоунси расхохотался. Просто не смог удержаться.

— Прекрати, — произнес мистер Грей. Ледяным голосом. Тем самым, которым Джоунси предъявлял ультиматум Карле: лечение или развод, солнышко, выбирай. — Я могу не просто повысить температуру, но и сжечь тебя. Или заставить тебя ослепнуть.

Джоунси вспомнил ручку, торчавшую из глаза Энди Джанаса, ужасный звук лопающегося глазного яблока.., и зябко передернул плечами. Однако мистер Грей явно блефовал, и Джоунси не собирался попадаться на удочку. Ты — последний, а-я-твоя система доставки. И ты не посмеешь ее уничтожить. Во всяком случае, пока не выполнишь свою миссию.

Он медленно подступил к двери, напоминая себе о необходимости держать ухо востро, потому что, как сказал Горлум о Бильбо Баггинсе, “хитрая это штука, прелесть моя, да, очень хитрая”.

— Мистер Грей! — тихо окликнул он. Нет ответа.

— Мистер Грей, какой вы сейчас? И какой — на самом деле? Не такой серый? Чуть розовее? И на руках еще пара пальцев? Немного волос на голове? Пытаетесь отращивать пальцы на ногах и гениталии?

Нет ответа.

— Начинаете вживаться в мой образ, мистер Грей? Думать, как я? И это вам не нравится, верно? Или уже нравится?

Ответа все не было, и Джоунси сообразил, что мистер Грей ушел. Повернувшись, он поспешил к окну, на ходу отмечая все новые изменения: литография Карриера и Айвза на одной стене, репродукция Ван Гога на другой: “Ноготки”, рождественский подарок Генри, и магический хрустальный шар, всегда стоявший у него на столе дома. Но Джоунси почти не обратил внимания на все эти вещи. Ему не терпелось узнать, что задумал мистер Грей и что так его отвлекло.

4

Оказалось, что внутренность грузовика разительно изменилась. Вместо обычного унылого буро-оливкового пикапа, выданного правительством Энди Джанасу (планшетка с бумагами и бланками на пассажирском сиденье, квакающая рация под приборной доской), на шоссе красовался роскошный “додж рэм” с шикарным кузовом, сиденьями, обтянутыми серым велюром, и приборной доской, усеянной кнопками и ручками управления, как у реактивного лайнера “лир”. Наклейка на “бардачке” гласила: Я ЛЮБЛЮ СВОЕГО БОРДЕР-КОЛЛИ. Вышеупомянутый бордер-колли мирно спал под пассажирским сиденьем, подвернув под себя хвост. Кобеля звали Лэд. Джоунси чувствовал, что может узнать имя и судьбу хозяина Лэда, но зачем ему это? Где-то к северу от их нынешнего местонахождения остался сброшенный с дороги армейский грузовик Джанаса, а рядом валялся труп водителя этой машины. Джоунси понятия не имел, почему пощадили колли.

Но тут Лэд поднял хвост, громко пукнул, и Джоунси все понял.

5

Он обнаружил, что, глядя в окно офиса братьев Трекер и сосредоточившись, может смотреть на мир собственными глазами. Снег повалил еще гуще, но, как и армейский пикап, “додж” был полноприводным и упрямо продвигался вперед. Мимо пролетали огни фар: караван армейских машин шел в обратную сторону, на север, к Джефферсон-трект. Джоунси успел заметить блеснувшую в снегу светоотражающую табличку: белые буквы, зеленый фон: ДЕРРИ: