Ловец снов

— Тот мальчишка, которого я поймал на вранье, перед самым несчастным случаем. Представляешь, узнал, что он шпаргалил, хотя меня даже на экзамене не было.

— Видишь? Но все-таки именно Даддитс сломал серого сукина сына. Скажу больше, похоже, именно Даддитс спас мне жизнь на Ист-стрит. Вполне возможно, что когда подельник Курца заглянул в «хамви», чтобы проверить, как обстоят дела с нами, в голове у него сидел маленький Даддитс, повторявший: «Не волнуйтесь, старина босс, идите по своим делам, они мертвы».

Но Джоунси не хотел расставаться с прежней мыслью.

— Хочешь сказать, то, что байрум установил связь с нами, именно нами обоими, из всего остального — просто произвольный выбор? Совпадение? Именно так считал Джерритсен, хотя никогда не говорил вслух. Но его позиция была и без того достаточно ясна.

— Почему нет? Немало ученых, блестящих умов вроде Стивена Джея Гулда, уверены, что жизнь на земле сохранилась благодаря цепи невероятных совпадений.

— А ты? Ты тоже так думаешь?

Генри поднял руки. Трудно ответить, не воззвав к Господу, который вновь прокрался в его жизнь за последние несколько месяцев. С черного хода, как оказалось, и в тишине многих бессонных ночей. Но разве обязательно призывать этого древнего бога из машины, чтобы хоть как-то объяснить случившееся?

— Я верю в то, что Даддитс, — это мы, Джоунси. L'infаnt с'еst moi… toi… tout 1е mondе… note 81 Раса, вид, ген; игра, сет, матч. Мы все, в сумме своей, Даддитсы, и наши благороднейшие устремления сводятся не более чем к попыткам знать, где лежит желтая коробка для завтрака, и умению завязывать шнурки на кроссовках: «ока? Уда?» Самые грешные желания, самые злые поступки в космическом масштабе выглядят не более чем подтасовка карт. Воткнуть колышки на несколько цифр назад и притвориться наивным, ничего не понимающим дурачком. И это верх всего!

Джоунси с интересом уставился на него.

— Все это либо поразительно, либо ужасно. Не могу сказать, что именно.

— Это и не важно.

Немного подумав, Джоунси снова пошел в наступление:

— Если все мы Даддитсы, кто поет нам? Кто нам поет колыбельную, помогает нам уснуть, убаюкивает, когда нам грустно и страшно?

— О, Господь все еще не оставляет нас, — ответил Генри и тут же прикусил язык, но было уже поздно! Несмотря на все свои искренние намерения, все же проговорился! Так бы и удавил себя!

— Так это Господь не дал последнему хорьку провалиться в шахту опоры? Потому что, попади эта тварь в воду…

Строго говоря, последним был хорек, выведенный Перлмуттером, но это хороший довод, достойный меткого ответа.

— Не спорю, неприятностей было бы хоть отбавляй, по крайней мере на следующие два года. Думаю, дело не ограничилось бы массовым бегством из центра Бостона. Но уничтожить человечество? Вряд ли. Мы для них — неосвоенная территория. Мистер Грей знал это, твои записи под гипнозом…

— Не упоминай об этом.

Джоулей прослушал парочку и решил, что сделал самую большую ошибку из тех, что натворил в Вайоминге. Слушать себя в образе мистера Грея, а под глубоким гипнозом он действительно становился мистером Греем, — было все равно что внимать злобному привидению. Временами он думал, что оказался единственным человеком на свете, по-настоящему понимавшим, что значит быть изнасилованным. Некоторые вещи лучше забыть сразу. И больше не вспоминать.

— Прости.

Джоунси отмахнулся — мол, все в порядке — но все же сильно побледнел.

— Просто я хочу сказать, что все мы в большей или меньшей степени чувственные представления, умственные образы, живущие в Ловце снов. Мне самому неприятно, как это звучит, дешевый трансцендентализм, оловянные кольца в ушах, но правильного слова и для этого явления не подберешь. Когда-нибудь, конечно, найдется нужное определение, ну а пока сойдет и Ловец снов.

Генри грузно повернулся. Джоунси сделал то же самое, уложив поудобнее Ноэла. Над дверью коттеджа висел Ловец снов, привезенный в подарок Генри. Джоунси немедленно прибил его к притолоке, как крестьянин-католик, распятием отгоняющий вампиров от жилья.

— Может, их просто тянуло к тебе, — предположил Генри. — К нам. Поворачиваются же к солнцу цветы, липнут к магниту железные опилки. Наверняка, впрочем, трудно сказать: слишком отличен от нас байрум.

— Они вернутся?

— О да, — кивнул Генри. — Они или другие. — Он поднял голову к темно-голубому небу. Небу позднего лета. Откуда-то со стороны водохранилища донесся крик орла. — Думаю, над этим стоит подумать. Но не сегодня.

— Мальчики! — крикнула Карла. — Обед готов! Генри взял малыша у Джоунси. На секунду их руки соприкоснулись, соприкоснулись взгляды, соприкоснулись мысли. Генри улыбнулся. Джоунси ответил улыбкой. Они дружно спустились по ступенькам и пошли по газону:

Джоунси чуть прихрамывая, Генри — со спящим ребенком на руках, и в этот момент единственной тьмой, крадущейся по пятам, были их тени, ползущие за ними по траве.

Ловелл, Мэн.

29 мая 2000 года

ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА

Я никогда не был так благодарен своей профессии, как во время работы (16 ноября 1999 — 29 мая 2000) над «Ловцом снов».