Ловец Снов

И обидно то как! Я, конечно, разными приемами владела, не одним ведением сильна была, да вот только что мне до умений моих, ежели заперты, как звери. Дамир Всеславович злился больше меня. Сжимал и разжимал кулаки, не забывал при этом меня придерживать и молчаливо на головы разбойников посылать ругательства.

Те то взяли нас, как юньцов неопытных, без всякого сопротивления — и нас, и лошадок наших, и припасы. В клетку посадили, а сами пьянствовать да бесчинствовать начали — утром, сказали, разберутся, что делать с нами.

Вот и шла эта длинная ночь; длинная да дурными предчувствиями наполненная.

Главарь, подщуривши один глаз, да пережевывая чуть выпяченную нижнюю губу, смотрел на нас, из клетки выкинутых, и о чем-то думал.

И без магии всякой было понятно, что мысли дурные, ничего нам хорошего не дающие. Да и сброд разномастный, вокруг того собравшийся, — было там порядка двадцати то ли людей, то ли уже нелюдей — гадко подхихикивал да ручки потирал.

Все они одеты были престранно — не как воины или нищие, а как будто дорвавшиеся до дорогих тряпок крестьяне: все невпопад, не по размеру и не по цветам, зато по единому умыслу: чем больше — тем лучше. Чем богаче — тем краше. Ярче всего, конечно, был самый главный разбойник наряжен: на голове тюрбан блестящий из дорогого шелка, правда, местами уже порванного, грязного. Неопрятную бороду украшали бусины вперемешку с остатками пищи. Белая когда-то рубаха с золотым шитьем выглядывала сразу из-под двух камзолов, разным сословиям принадлежащим. На штанах тряпка намотана какая-то бархатная, с оторочкой пушной — по-видимости, из плаща переделанного. Ну и сапоги добротные, да не ухоженные, не чищенные, довершали картину.

Я старалась не думать, откуда взялась у них вся эта одежда, но не думать не получалось.

— Ну что, птички… Что же делать то мне с вами?

— Отпустить? — тут же вскинулась я, а разбойники лютые так и грохнули. Хохот еще долго стоял.

— Наглая. Люблю таких… объезжать. Моей сперва будешь, а потом и дружкам своим отдам.

Маг рядом со мной зло выдохнул, а я обмерла.

Это что же он… Это про что же он? Как девку подзаборную оприходовать собрался? Ощерилась зло и руки в кулаки стиснула:

— Ты попробуй подойди только, злыдень. Зубами горло перегрызу, ногтями сердце выну. Пусть не оставили вы нам ни шанса, ни возможностей, но участи такой не позволю случиться — прошипела прямо в рожу мерзкую.

Да только тому угрозы, что об стенку горох. Стоит себе, гогочет:

— Ой воинственная! Ну ну, посмотрим, как запоешь ты после — не зря же мы и кандалы тут имеем, и приспособления всякие. Не доберешься ты ни зубами, ни когтями, а потом и вовсе не захочешь… Но повеселила! Ох и давно девки то к нам не забредали, уж и не вспомню, когда последний раз. Вот потеха будет нам всем на пару недель.

— А я ведь другое предложить могу, — осторожно начал Дамир Всеславович, чуть умерив свое бешенство. Я глаза скосила — дрожит весь, но слово молвит спокойно, весомо; будто надеясь на что-то, — Золото, богатства, из леса выход — в каком угодно месте вас поселим, ежели отпустите. Вы не смотрите, что одеты мы скромно — возможностей у нас во всех мирах хватит. Девчонку отправите на опушку, а меня в заложниках подержите — и все получите, что хотите, то потребуете!

Разбойники зашумели, загомонили, а я дыхание затаила — неужто получится?

— А чего это мы тебе верить должны? — наклонил голову предводитель.

— Клянусь всеми Светлыми силами, — процедил маг.

— Хм… — задумался мужик то. Всерьез задумался, а потом встрепенулся, что ворона, и рубанул, — Нет. Мы то люди простые… Давно уже здесь живем, всем довольны — скучно, правда, бывает, но и с этим примирились. Из леса выходить то опасно, но здесь, уж за столько лет, что мы кукуем, своим все стало; здесь мы сила единственная. Живем здесь и помрем, остальное без надобности. Нам хватает и того, что так просто забредает. А что там… Пусть тамошним и достается. Так что лошадок и припасы мы взяли уже, золото нам без надобности. Как и ты, нам не нужен, воевода…. А вот девка хороша — нас такая порадует.

Сказал, и своими лапищами ко мне потянулся.

Дамир отпрыгнул, меня тоже дернул и за спину поставил.

— До последнего биться буду, её не отдам! — прошипел он.

— Так тебя быстро стрела то успокоит, — хохотнул разбойник.

— За ним пойду, — зло сказала я. Уж как бы ни думала я о Дамире, что бы ни предполагала, да только никакие мысли и доводы разума с чувствами не в состоянии справиться. Как я жить без него буду? Полюбился мне, несмотря на споры и ссоры. Несмотря на ложь и невесту. Полюбился так, что свет не мил мне будет, ежели умрет.

— А вот это без надобности, — нахмурился главарь и тут же просиял — Погодите ка, я вот что придумал. Ежели поклянешься, что мила будешь со всеми нами, добра и ласкова, отпустим мы твоего полюбовничка то — веревками перевяжем и отпустим, на край леса отведем. Тот к вечеру как раз в другом месте будет — не более суток то держится, закрепленный, а потом сбегает всегда, как от преследователя.

— Ни за что… — сказал Дамир и выругался долго и витиевато.