Ловец тени

Только после этого парни поспешили освободить его. Ослабив веревку, его опустили на землю и избавили от петли, захватившей ноги.

— А стреляли-то в меня зачем? — хмуро спросил Че­слав, как только оказался на земле.

— Стреляли?! — изумился Кудряш, не знавший о пу­щенной в друга стреле, и уставился на братьев.

— Так мы и не в тебя вовсе... — как-то замялся с ответом Стоян. — Я не разглядел толком, а эти двое задолдонили, что вороны: рогач, рогач там... стрельнуть надо, пужнуть, аль поранить, чтоб не ушел. Ну и стрельнули...

Мал и Бел только молча поглядывали исподлобья на них да еще время от времени друг на друга.

— Уж за то прости нас, Чеслав... — продолжал объяс­няться Стоян и, глянув на братьев глубоко посаженны­ми глазами, с укором проворчал: — У-у-у, дурни!

— Да мы же думали... И рогач там, кажется, все же был... — в свое оправдание забубнили почти одновре­менно близнецы, переминаясь с ноги на ногу. — Только вот делся куда-то... А может, то Леший — хозяин лесной глаза нам застил да подмену свершил?

Чеслав ничего не ответил. Да и что тут скажешь?

На ночлег друзья расположились вместе с братьями. Наскоро перекусив уже почти в темноте, ватага быстро затихла, погрузившись в сон. Только Чеслава все никак не отпускали беспокойные думы.

Уж очень странным было это приключение с охотой. В лесу, конечно, чего только не бывает, но спутать его с оленем довольно опытным охотникам... Слишком уж глупо и как-то по-ротозейски. А если это не охотничья ошибка, а наглый умысел? Но ведь о том, что они с Куд­ряшом появятся в этих местах, братья никак не могли ведать заранее. Потому как об их возвращении в горо­дище никто из соплеменников знать не мог. Не стерегли же их с самого отбытия? А вот не возникло ли у этой троицы желание расправиться с ним при случайной встрече? Только за что? Он никогда ранее не враждовал с братьями. Да и какая вражда между своими? И мелких ссор с ними не припомнит, разве что в отрочестве. А со старшим Стояном и совсем редко пересекался, только по общинным делам... Но, может, у них все же был по­вод желать ему погибели, вот только ему он пока не из­вестен? И если бы не было с ним рядом Кудряша, неиз­вестно, чем эта охота могла для него завершиться. А уж не они ли, братья, по какой-то причине изводят людей в округе их городища? Но зачем? Или таки не они, а на охоте нынче просто проявили беспечность, едва не сто­ившую ему жизни? Эх, если бы знать причину тех смер­тей! А может, это ему, Чеславу, Леший застил глаза, и он не может разглядеть очевидное? Но ведь и другие не могут...

Борясь с тревогами и сомнениями, но уступив уста­лости, Чеслав и не заметил, как забылся сном. Спал он беспокойно, с нехорошими сновидениями, просыпаясь от каждого шороха и зычного уханья филина, что облю­бовал ближайшие деревья для своей ночной охоты.

Часть третья ОХОТА ЗА ТЕНЬЮ

Раннее утро, безжалостной влажной прохладой украв у молодых мужей сон, развело их в разные стороны: не­задачливые братья продолжили свою охоту, а Чеслав с Кудряшом отправились в сторону городища. Проследо­вав по знакомым им местам без новых неожиданностей, ближе к вечеру они увидели частокол своего селения.

Из рассказов братьев они уже знали, что за время их отсутствия ничего страшного, подобного череде смертей, в племени не случилось, а потому въезжали в ворота род­ного городища со спокойной душой.

Перебросившись возгласами и приветствиями с ра­достно встретившими их мужами, находившимися в сто­роже, и пообещав им подробный пересказ своего похода, Чеслав и Кудряш под нетерпеливое фырканье и ржание Ветра, который так и стремился к родимой кормушке, проследовали далее. Но, не сделав и трех десятков шагов от ворот, поняли, что не все так спокойно в их обитали­ще, как они ожидали.

Первой они заметили бегущую в направлении городищенских ворот Кривую Леду. Вытаращив от напряжения единственный зрячий глаз и сосредоточившись, казалось, только на спасительной дыре широко открытых деревян­ных створок, бабка что было духу неслась селением. Рас­ставив в стороны руки, в одной из которых держала не­отъемлемую клюку, а во второй, для быстроты и удобства передвижения, край своей сорочки, она бежала стреми­тельно, но при этом еще и с каким-то легким подскоком, как обычно делают дети, играя в скачки на палочке. И с каждым таким подскоком из ее тяжело дышащей гру­ди со свистом вырывалось озабоченно-перепуганное «Ой! Ай! Ой!».

На значительном удалении от нее, с криками и угроза­ми, содержание которых из-за расстояния разобрать пока что было невозможно, бежали несколько баб и молодух.

— Опять, кажется, старуха болотную жижу в крутую кашу заварила. Вот уж никак не уймется старая кочерыж­ка! — проворчал Кудряш и хихикнул, предвкушая яркое зрелище разгорающейся свары.

Кривая Леда, очевидно, сосредоточившись на своем спасении, поначалу даже не заметила только что прибыв­ших парней и едва не пронеслась мимо них. Но в какой- то момент при очередном подскоке ее глаз дернулся в их сторону, и она, таки узрев парней, бросилась к ним с жалобным возгласом: