Ловец тумана

Лихорадочные обрывки снов. Каракули на задних страницах школьных тетрадок, университетских конспектов, офисных бланков – как попытки ухватиться за ускользающие мгновения… Это было что-то оттуда. Из-за грани миров. Из глубин елочного шара.

– Верно? – старик улыбался.

– Я не понимаю, о чем вы.

– Ты понимаешь. Ты знаешь об этом не понаслышке.

– Что вам от меня нужно?

Сева скользнул взглядом по вагону, попытался уцепиться взглядом за усталые лица пассажиров. Те, что еще мгновение назад поглядывали на старика, поспешно отводили глаза. Да, здесь определенно не стоило искать поддержки против навязчивого бродяги.

– Я хочу, – сказал старик. – Только одного… Чтобы ты вспомнил. Ведь ты знаешь, что бывает на краю земли?

Зрачок старика напоминал воронку смерча. Око бури… Або офо. Глаз быка. Что-то, давным-давно читанное в «гугле» и «вики». Что-то убранное и задвинутое в глубину чуланов памяти за ненадобностью. Абсолютное спокойствие в самом сердце урагана.

Зрачок старика – черная искра на фоне кипящей огненно-рыжей лавы.

Она манила. Засасывала. Она напоминала про то, что…

– На краю земли, – губы и язык Севы задвигались будто бы сами собой. – Восток целует запад, там, где миражи лишь мечтают о пустыне. И кровь стынет в жилах, когда ты внимаешь песне звездного ветра…

Он задохнулся, закашлялся, пораженный этой переменой. Рот его начал жить собственной жизнью, выдавая какую-то абракадабру.

Сева, путаясь в проводе наушников, попытался встать. Но старик мягко придержал его ладонью за плечо, возвращая обратно на сиденье:

– Мы плетем ту паутину, что не пропускает свет ваших солнц. Мы – те, кто обращает в пепел ваши сны. Те, кому не нужны причины… Те, кто разбивает зеркала окон и следует за струнами, свитыми из дыма и слез… Мы вышли ниоткуда. Уходим в никуда… Мы…

– Мы – Равновесие, – эхом повторил Сева, боясь собственного голоса.

– Вспоминаешь?

– Прекратите! – Сева почувствовал, что срывается на крик. – Я не понимаю… Какого черта?! Кто вы такой?!

– Ты просто забыл. Но я знаю, что тебе поможет…

Старик навис над Севой. Навязчивый, как ночной кошмар. От него было не укрыться.

От него пахло странной смесью запахов – нечто связанное с прогулками по Сокольническому парку – конский навоз, возможно? И кислое пиво. И дешевый табак. И застарелый пот. И что-то еще. Неуловимое. Вязкое. Страшное.

Разум подсказывал Севе, что к нему прицепился обыкновенный бомж.

Его зрение склонно было согласиться. Его слух был в этом совершенно убежден. Осязание предпочло бы воздержаться. Вкус категорически отказывался во всем этом участвовать.

Обоняние же – говорило и «да» и «нет». Оно било в набат, бесилось и трезвонило, игнорируя своих более логичных товарищей.

Сева заранее знал, что это за запах. Что он несет с собой. Что он означает.

От старика пахло опасностью и приключениями. От него пахло дорогой.

– Я хочу сделать тебе маленький подарок, – сказал старик, скалясь в бороду. – Это поможет тебе вспомнить…

Поддернув рукав своей безразмерной хламиды, он раскрыл морщинистую ладонь. На ней лежал винно-красный елочный шар.

Точь-в-точь такой же, как и тогда. В детстве.

Тот самый шар.

2

Следующим утром Сева проснулся с тяжелой головой.

Накануне он допоздна засиделся в «рубилове-точка-ру», сначала поднимал долгожданный лэвел-ап – со второй попытки одолел-таки квестового босса, крепкого орешка, с которым никак не удавалось совладать раньше. Затем еще побегал по локациям, для куража… По итогам беготни одел троих нубов из своей гильдии в «оранжевые» обвесы. Хорошая ночь!

О ней теперь напоминали выстроившиеся рядком у стены пустые пивные банки, горечь во рту и такое чувство, что в черепную коробку сгрузили самосвал цемента.

Утро было какое-то неправильное.

Сбросив одеяло, Сева уселся на краю кровати. Посидел, тупо глядя на маленькую искусственную елку, стоящую на компьютерном столе.

Вот оно что…

Красный елочный шар. Случайный подарок того бомжа из метро.

Сева попытался припомнить обстоятельства, при которых притащил его домой, но из этого ничего не вышло.

Он определенно не принял из рук бородатого алкаша в плащ-палатке его подарка.

Поезд как раз дополз до его станции. Он спрятал телефон в карман, встал и вышел, сторонясь непрошеного собеседника.

Никакого елочного шара он не брал.

Однако тот, несомненно, Именно Тот, винно-красный, мерцающий рубином, елочный шар одиноко приютился на крошечной елочке.

Елочку эту Сева купил в ностальгических целях.

Конечно, она никак не могла сравниться с той пушистой разлапистой красавицей, что появлялась под Новый год в родительском доме, в дни благословенного детства.

Но встречать Новый год совсем без елки?

Это было бы слишком печально даже для него, Севы – молодого человека, имевшего сперва по месту учебы, а потом и по месту работы прочную репутацию зануды, молчуна и ботаника.

Сева и впрямь был не очень разговорчив и общителен.

Иногда ему было проще нарисовать, чем объяснить словами.

Иногда казалось, что никто из окружающих просто не способен его понять. Ни одноклассники, ни сокурсники, ни коллеги по работе… Даже родители.