Loveушка для мужчин и женщин

Отвлечемся, чтобы понять… Объясним, особенно тем самым здравомыслящим товарищам, что за человек Ольга. Отзывчивая, добрая. Взбалмошная, но отходчивая. Она с двенадцати лет писала неплохие рассказы, увлекалась театром. Но главное: Оля — человек, все принимающий близко к сердцу, и всякую чужую боль она чувствует, как свою. Про таких говорят: без кожи.

Может, и за это тоже Миша так любил свою молодую жену. Сам он, безусловно, юноша, твердо стоящий на земле. В двадцать лет разработал жизненный план: успешно окончить МГУ, параллельно работать программистом в фирме; после получения диплома устроиться в «самую-самую» компьютерную компанию и стать там незаменимым. Жениться на лучшей девушке (которую он и встретил на филологическом факультете университета). И к тридцати родить мальчика и девочку.

Оля не строила планов, а просто жила, наслаждаясь счастьем рядом с самым умным, добрым и талантливым человеком — Мишей.

Вдруг… Беда, как правило, ходит рука об руку с этим «вдруг». Случилось несчастье: под колесами грузовика погиб младший брат Оли — четырнадцатилетний Глеб. Миша впервые увидел, что значит «почернеть от горя»: лицо жены стало совсем темным, и только зеленые глаза горели огнем боли. Олина мама слегла: сердце отказывалось работать по-прежнему после происшедшего.

Шло лето 91-го, наступил август. Путч, три дня войны. Это потом «умники» скажут, что это был фарс, повернутся языки… Мы знаем о нескольких официально погибших. А знаем ли мы, сколько людей получили инфаркты, а то и скончались из-за этих событий, но не от пули, не под гусеницами танков, а от… ужаса перед возвратом известного кошмара? Олин папа родился в ссылке. Его отца расстреляли. Когда мальчику было пять, исчезла его мама. Страх был постоянным спутником этого доброго и, в глазах окружающих, сильного мужчины. Всю жизнь он панически боялся за семью. И когда по городу пошли танки, а по телевизору заговорили о «порядке», сердце Олиного папы, и так надорванное потерей сына, болезнью жены и многолетним страхом, не выдержало. Он умер, слушая вечерние новости.

— Я думаю, лучше всего молчать, — задумчиво произнесла Оля после похорон отца, как-то странно посмотрела на Мишу и… замолчала. День, два, неделя… Оля молчала. И часами смотрела в окно. Иногда ложилась на диван и тут же засыпала. Просыпалась — и опять смотрела в окно. Ела только после долгих Мишиных уговоров, да и то две ложки кашки, стакан кефира.

Она бросила работу в издательстве. Просто перестала туда ходить. Миша был вынужден все время договариваться в фирме о своем отсутствии, ибо боялся оставить жену одну. Поначалу все отнеслись к ситуации с пониманием. Поначалу… Еще ему надо было ездить к Олиной маме, помогать по хозяйству, приносить продукты.

А через полтора месяца Оля оказалась в больнице. Не будем вдаваться в медицинские диагнозы, скажем главное: нет, Оля не сошла с ума, но у нее случился нервный срыв, который в принципе вполне мог перейти в нечто более серьезное. Плохие врачи говорили Мише:

— Считай, что твоя жена — «шиза». Ты, парень, подумай, стоит ли свою жизнь губить? «Шиза» не лечится. Даже если приутихнет, в любой момент, так или иначе, взбрыкнет. Оно тебе надо?

Но нашелся очень хороший доктор, Сергей Сергеевич, который сказал:

— Ранимая девочка — и столько пережить! Наберись, Михаил, терпения, ей сейчас нужны время и твоя любовь.

— Какое время? — сквозь слезы, которых уже не стыдился, спросил Миша.

— Которое лечит.

Времени понадобилось — полтора месяца в стационаре, потом два — домашний уход.

— Старик, решай! — сказали Мише на работе, где «понимание» кончилось. — Ставку занимаешь, ни фига не делаешь, на работе почти не появляешься… Да и вообще — из-за чего сыр-бор?

Миша чувствовал, что коллег раздражает не сам факт ухаживания за больной женой, по причине чего «горит и летит» работа. Их раздражала забота о «шизе». Вот если бы Оля мучилась опухолью какой или язвой желудка — это святое. А то нервы, видите ли, игра в молчанку, отказ от еды!.. Словом, Миша уволился.

Эх, друзья-приятели. Ну, хоть бы один попытался понять!

— Я же люблю ее! — объяснял потрясенный душевной глухотой человечества Миша.

— Ты дурак! Хотел успеха, семьи нормальной! И в какое мусорное ведро ты все выбрасываешь?

На этой фразе Миша бросился бить морду говорящего.

И, наконец, самое больное…

— Ты у нас единственный сын, — плакала мама. — Мы с папой так радовались твоим успехам. И что теперь? Вечный уход за инвалидкой? И внуков нам никогда не видать?

— Мама… — укоризненно качал головой Миша, понимая, как безнадежно отдаляются в стан чужих его любимые родители.

Миша стал работать в двух местах — в котельной и разгружал вагоны. Работы сменные, ночные — очень удобно в смысле свободного времени, которое он полностью посвящал Оле.

— Вот увидишь, как все будет хорошо! — восклицал он, с ликованием замечая, что на лице жены появлялась слабая улыбка.

Что такое три-четыре месяца? Сезон. Квартал. Жизнь? К маю Оленька оправилась, стала почти прежней — улыбчивой и даже смешливой.