Лови день

По воле жребия им почти весь вечер пришлось оставаться зрителями. Их выступление было назначено последним, сразу после лидеров.

— Шатрез, ты не хочешь немного пройтись? — спросил Вал Кон, когда закончила выступать вторая группа.

Мири удивленно заморгала:

— Зачем?

Он негромко засмеялся:

— Чтобы немного успокоиться. Ты тревожишься?

— Да, черт подери, я тревожусь. И ты бы тоже тревожился, если бы у тебя вообще были нервы. Я никогда не пела перед таким количеством людей, как сегодня утром, а вечером, похоже, вообще аншлаг. У меня такое чувство, будто я вообще окаменею и забуду все слова, или растянусь во весь рост, или…

Вал Кон взял ее за руку, стараясь успокоить и поддержать.

— Мири, ты все сделаешь хорошо. Ты всегда все делаешь хорошо и даже больше чем хорошо, а потом себя принижаешь, да?

Он улыбнулся и поднял руку, чтобы погладить ее по голове, не заметив, как скандализована сидящая позади фру.

— Ты очень способная, шатрез. Не забывай: я вижу тебя так, как ты видишь меня. И это волнение, это напряжение, оно полезно. Но большего…

— У меня такое чувство, будто я готова к бою, а кругом у всех только гитары и слова! Хотелось бы мне, чтобы этот идиот наверху что-нибудь предпринял, если он еще там. А Хакан так настроился, что мы поедем с гастролями и посмотрим мир, и у меня такое ощущение, будто мы должны сделать это ради него, чтобы его не разочаровать. — Она глубоко вздохнула, посмотрела на Вал Кона и ухмыльнулась. — Знаешь, наемникам вредно думать. Ладно, все хорошо.

Наблюдая своим внутренним взором, он заметил, как пламя Мири немного померкло и затуманилось, но в следующую секунду она уже стала ярче, чем прежде, а ее мелодия была абсолютно верной.

— Мы играем ради удовольствия, — медленно проговорила она, пересев так, чтобы их плечи по-дружески соприкоснулись. — Как я и сказала Хакану.

— Мы играем ради удовольствия, — согласился он. — Только ради этого и стоит играть.

Запретный мир И-2796-893-44

Непонятно было, как тут не начался пожар. Вся ярмарка представляла собой лабиринт из шатких деревянных построек, деревянных тротуаров, деревянных торговых рядов и разбросанных повсюду гор нарубленного дерева. И повсюду был открытый огонь: жаровни, факелы, костры… И за каждым присматривал только один полоумный варвар, максимум — два. И некоторые явно приложились к кувшину отвратительного местного алкоголя.

Но сама толпа беспокоила его даже сильнее, чем опасное сочетание дерева и огня. Вполне оправдались ожидания, что эта группа местного населения окажется такой же отсталой и невежественной, как и население на юге. Не было неожиданностью и то, что у многих были видны признаки болезней и преждевременной старости. И все же сиг-Алду беспокоило такое множество недугов, что ему приходилось постоянно напоминать себе о том, что ему сделаны все прививки и что он не может заразиться ни одной болезнью, известной современной науке.

Из толпы местной молоди с громкими криками и воплями вывалилось одно существо. Оно настолько потеряло равновесие, что с силой налетело на сиг-Алду и обхватило руками его колени в неуклюжей попытке остаться на ногах.

Сиг-Алда заставил себя замереть на месте и мобилизовал все свое терпение, чтобы дождаться, пока это создание опомнится и уберется восвояси. Вместо этого щенок задрал голову: бессмысленная улыбка на его толстом лице была отвратительной карикатурой на нормального и воспитанного лиадийского ребенка.

Сиг-Алда нахмурился.

— Уходи! — коротко приказал он.

Круглое лицо сморщилось, пытаясь понять смысл этого слова.

— Ламан? — Из толпы вынырнул взрослый и оторвал от него щенка, ощерив в ухмылке кривые зубы. — Извините, замур, но вы же понимаете, что такое дети!

— Да, конечно, — почти грубо ответил сиг-Алда и пошел дальше, пересчитывая деревянные строения, пока не добрался до четвертого слева.

Музыка звучала негромко: «Баллада о Розовом Венке». Они целый час учили Хакана произносить слова «Пролетай мимо», — из которых и состояла его партия. У Вал Кона было несколько припевов, но в основном песню пела Мири.

Почтеннейшая публика, наверное, снова ожидала куплетов, а получила балладу на земном, историю о двух влюбленных, которые разлучились навеки, когда на Розовом Венке на свободу вырвался экспериментальный вирус.

В переводе, который они дали Хакану для слушателей, Венок стал богатым островом, пораженным заразным безумием. По мнению Мири, это было достаточно близко к истине, а мелочи роли не играли. Вирус Венка оказался смертельным, планета, которую он захватил, — богатой, и три спасательные экспедиции были сбиты автоматическими системами, пока воротилы наконец не осознали, насколько глупо расходуют средства, и не закрыли на карантин весь сектор. Влюбленный был в последней спасательной экспедиции. Для Хакана — для слушателей на ярмарке — он спасся.

Мири в последний раз пропела «Пролетай мимо» и низко поклонилась, чтобы скрыть слезы. Это ее раздосадовало, и она высоко подняла голову перед рукоплещущей толпой.

— Забыла слова, Мири? — прошептал Вал Кон ей на ухо, и она неуверенно засмеялась.