«Ловите голубиную почту…». Письма (1940–1990 гг.)

Книжек совершенно не читаю, т. к. в связи с писанием совсем нет времени. При дальнейшей моей литературной работе есть возможность умственно деградировать. <…>

Мамочка, жду от тебя писем. Крепко целую. Привет и поцелуй от Киры.

Твой сын.

Василий Аксенов – Евгении Гинзбург

Москва. 7 июля 1959 г.

Дорогая мамочка!

<…> Как вы отдыхаете в Карпатах? Поправляется ли Антон Яковлевич? Как ты себя чувствуешь, и какие у тебя планы относительно повторного свидания с Мандельштамом? Какие у вас планы на август? <…>

Мамочка, сегодня у меня большой день. Открываю утром «Литературку» и в подборке «Журналы в июле» читаю: «с двумя первыми рассказами „Наша Вера Ивановна“ и „Асфальтовые дороги“ выступит врач В. Аксенов». К счастью, я был один в кабинете и мог беспрепятственно прыгать и бормотать что-то идиотское. Дело в том, что я никак не мог поверить, что появлюсь на свет Божий, даже тогда, когда в начале июня читал верстку и рассматривал иллюстрации. Но теперь, кажется, дело верное. А вдруг сгорит? А вдруг …?

Вот такие у нас новости. Жду с томлением гонорара. Читаю сейчас Паустовского «Время больших ожиданий». Ты, конечно, читала? Кроме того, прочитал недавно изумительную книжку Сарояна «Приключения Весли Джексона»[120]. Интересно бы узнать твое мнение о ней. Почти совсем сейчас не пишу, а все потому, что осадили друзья. Зимой мы были совершенно одни, а тут повалили казанцы и ленинградцы – Марик, Валерка, Борис. После сдачи Киркой последнего экзамена (а сдала она все на четверки) шумно развлекались.

На работе по-прежнему изнемогаю до 6 вечера. Сейчас опять замещаю одного консультанта – консультирую подростков. Несколько раз летал в дальние районы области на самолетах санитарной авиации. Великолепное ощущение испытываешь во время полета на этих маленьких самолетах. <…>

Мамочка, на этом я кончаю и жду от тебя писем. Привет тебе от Берты Ионовны и бабушки. Привет и поцелуй от Киры.

Целую.

Твой сын.

Василий Аксенов – Евгении Гинзбург

Зеленогорск. Июль 1959 г.

Дорогая мамочка!

Не знаю где ты сейчас находишься, но на всякий случай пишу второе письмо во Львов (открытку послал еще из Булдури)[121]. В конце июля я отправил тебе в Мукачево бандероль с экземпляром «Юности»[122]. Получила ли ты ее? Сейчас мы находимся в Зеленогорске[123]. Хотели пробыть здесь не больше недели, но Юлия Ароновна[124] настаивает на том, чтобы мы здесь пробыли до 14-го, т. е. до конца моего отпуска.

На Рижское взморье я приехал 11/VIII. Две недели наслаждались великолепной погодой, солнцем, морем и песочком. Успел основательно загореть. Однако 26-го погода резко изменилась. Подул сильнейший ветер, на море ежедневно штормы, начались дожди. Уехать мы не могли, т. к. заранее взяли билеты на 31 августа и оплатили комнату тоже по это число. Таким образом, за время пребывания на Взморье мы смогли увидеть и нетипичное лето и типичную осень, ажиотаж разгара сезона и его меланхолическое закрытие. В жаркие дни пляж представлял собой потрясающую картину. Даже на юге не видел я ничего подобного. Два сравнения все время приходили в голову – тюленье лежбище и битва на поле Куликовом. Непогода как метла прошла по пляжам, и остались только редкие скучные фигурки в теплых пальто – наиболее стойкие «ловцы ионов». Тогда мы стали ездить в Ригу. Город мне очень понравился и его обитатели тоже. Несмотря ни на что – это совершенно европейский город. Особенное впечатление произвела на меня Старая Рига … эти улочки, где не проехать автомобилю, замысловато-изломанная кора старинной черепицы, мансарды, балкончики, всевозможная готика. Однажды подошли мы к церкви Св. Якова (постройка – постройки? – XIII века). Двери были открыты, но внутри чернота, пустота и раскаты органа. Потом сверху забухали шаги – спустился органист, очень любезный старик. С полчаса мы с ним беседовали, Кира рассказывала ему анекдоты о Гедике. Он пригласил нас в воскресенье на службу. Итак, в воскресенье мы впервые в жизни были на службе в католической церкви. Поразило обилие истово молящихся молодых людей и подростков с родителями. После службы органист показывал нам орган и давал пояснения. Сделали много снимков в Ст. Риге. Киру очень интересовали рижские магазины. Как я и предполагал, слухи о изобилии каких-то особенных товаров там оказались творимой легендой. В основном та же продукция, что и в московском ГУМ’е. Интересные штучки <нрзб> продаются в салонах «Манели». Купили там несколько штучек.

Мамочка, я очень виноват, что не смог посетить в Риге твоих знакомых. Дело в том, что в наше отсутствие хозяйка убиралась в комнате и вместе со старыми газетами выбросила твое письмо, где были их адреса. А в справочном бюро я узнать никак не мог, т. к. помнил только имя Вильгельмина и ничего больше. Надеюсь, ты не очень на меня за это рассердишься?