Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели

В сущность духов и причину их отличной информированности Шульгин решил не вдаваться.

Свои услуги Мамбору оценил несусветно: в пять фунтов, за которые легко можно было купить всю его деревню. Особенно если платить не бумажками, а серебряной мелочью.

Попутно Шульгин узнал ранее неизвестную вещь: у туземцев любая монета не была взаимозаменяемой. Если это мой шиллинг, то только мой. А твой — твой. Сдачу в лавке ты получишь со своего, никаким образом нельзя спутать на прилавке пенсы от разных монет. В чем смысл — белому человеку понять невозможно.

Оставив этот хитрый вопрос на будущее, Сашка принялся азартно торговаться. В итоге они с негром сошлись на двух фунтах серебром, и то по выполнении условий соглашения.

— А язык дагонов ты понимаешь?

— Немного. Говорить не могу. У них есть много, кто умеет по-нашему. Нельзя без этого. Давно близко живем.

— Они не опасные?

— Они? — Мамбору презрительно махнул двумя руками сразу. — Сами они никому не опасны. Живут в лесу, всего боятся. Их не трогают: взять нечего. Еда плохая. Рабами быть не могут. Женщины и те настоящим людям не подходят. Только духи их почему-то защищают. Когда захотят. А тебе они зачем?

— Я путешествую, разных людей изучаю. Работа такая.

— Знаю. Есть белые, что золото ищут, есть — зверей разных, деревья. Интересные вещи придумывают. Даже поезд придумали. Умные люди.

Он сказал именно «поезд», а не «шайтан-арба», к примеру, как его называли туркмены уже во времена Турксиба.

— Ты, наверное, мастер Дик, хочешь узнать, как они людей лечить умеют? — предположил негр. — Хорошо умеют. Белые врачи в Претории и самом Кейптауне так не могут.

Да, сугубо культурный туземец. Интересно, зачем он вернулся в свою деревню, что тут делает, почему с такой подготовкой вождем не стал?

Так Сашка и спросил.

— С белыми людьми на шахте немного ссорился. Ушел, чтобы забыли про Мамбору. Жениться тоже надо. С тебя деньги получу, женюсь. А вождем мне не надо. Трудная работа… — Туземец широко улыбнулся, показав большие, вполне здоровые зубы. Специальные травы, наверное, жует. Шульгин уже неоднократно отмечал, что с зубами у здешних негров обстоит куда лучше, чем у буров и даже англичан.

— Ладно, я тебе не отдел кадров. Собирайся, прямо сейчас и выступим.

— Одежду новую дашь? — выдвинул не входившее в предварительные условия требование проводник. — Ботинки не надо, только штаны и рубаху…

— Что с тобой поделаешь, дам, — рассмеялся Сашка, — раз жениться надо.

— Правильно понял. Здесь ни у кого нет нового костюма белого человека. Отдашь, когда вернемся, у тебя целее будет. В лес так пойду, в другой одежде дагоны пугаться будут, не узнают меня…

Дорога до цели заняла еще сутки, с одной ночевкой. Леса здесь были мощные, но деревья стояли достаточно редко, и подлесок между ними отсутствовал, так что фургоны двигались почти беспрепятственно. Вдобавок Мамбору на самом деле знал свое дело, выбирая наилучший рельеф и маршрут. Кое-где караван выходил на остатки старинных караванных троп, проложенных еще во времена расцвета племенных союзов кафров и матабеле, вплотную приблизившихся к феодализму. По этим трактам и сегодня можно было двигаться со всеми удобствами. Без изнурительной тряски на древесных корнях хотя бы…

По пути проводник, как заправский экскурсовод, рассказывал об истории своего народа и его нынешнем незавидном положении, а также просвещал в отношении местной флоры и фауны. Но путешественников интересовали только дагоны. Удивительно, но очень многое из описанного Берн-Мердохом бечуан подтверждал. Косвенно, конечно, но общая основа угадывалась.

Новиков, отстав от колонны, ехал в одиночестве, погруженный в предварительную медитацию. Полученную от Удолина информацию и несколько формул-заклинаний он старался совместить с собственными умениями и методиками. Ошибиться было нельзя ни в коем случае. Включишь ненароком не тот мыслефон и спугнешь крайне робких, по словам Мамбору, реликтовых аборигенов. Или, что еще хуже, спровоцируешь на действия, сути которых и представить невозможно.

Он несколько раз попытался мысленно связаться с профессором, но эфир был пуст. В отличие от нормального радиоэфира в нем даже треска атмосферных разрядов не прослушивалось.

Возможно, Удолин сейчас заблокировал свое сознание, решая собственные, жизненно важные задачи.

Сложность положения Андрея заключалась в том, что он не знал как следует, что же должно стать результатом его встречи с «утраченным коленом Израилевым». Поверить, могли ли они сохранить память о временах развилки, почти невозможно. Что до сих пор поддерживают связь с дуггурами — тем более. Если бы это было так — не пребывали бы эти остатки некогда великой расы в таком жалком положении.

А там — кто его знает. Возлагал же Удолин на эту встречу серьезные надежды. И слова Мамбору о «духах» скорее всего имели отношение к их паранормальным способностям.

Одним словом, хоть и звучит тривиально: «бой покажет».