Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели

— Мы никого не похищали. Она пошла добровольно. Мы просто позвали. Ее мысли показались самыми интересными. Она услышала и пошла. Другие люди не услышали…

Шульгин подумал, что это может быть правдой. Их с Новиковым снаружи не было. Остальные действительно могли не услышать. А Лариса, оказывается, имела задатки к ментальной связи. Сначала уловила призыв этих, потом опомнилась, сумела позвать на помощь…

— Добровольно пошла и добровольно сидела вот здесь? — Он ткнул пальцем в подиум. — Что вы с ней делали?

— Учили ее нашему языку и старались лучше понять ваши намерения.

— Ну и как? Много поняли?

— Мало, — честно признался дуггур. — Она не хотела думать, как ее просили.

— Просили? — Сашка замахнулся рукой с пистолетом, но в последний момент сдержал удар, которым мог бы раздробить пленнику челюсть. — О чем просили?

— Рассказать, как вы сумели уничтожить нашу экспедицию на другую планету, наших боевых слуг в далеких отсюда городах, не сейчас, в другом времени…

— Мы? — удивился Шульгин. «Однако хреново, — мысленно присвистнул он. — Вот вам и укромный девятнадцатый век. Мы только-только сюда добрались, а нас уже ждут, чтобы предъяву за будущие разборки сделать».

— Ты и другие люди, умеющие думать, как ты. Нам сообщили — люди, убивающие «отделившихся», уничтожающие «перевозящие организмы» («медуз», догадался Шульгин), против которых бессильны «помощники», пришли к нам, чтобы захватить и уничтожить. Нас, станцию, дагонов тоже. Эти, «владеющие речью», могучи и беспощадны. Нужно узнать, в чем их сила, овладеть ею раньше, чем они через пещеры вторгнутся в наши пределы… Говорить с женщиной и держать ее у нас, пока вы все не придете по ее следу… Вы и пришли.

Слова, несмотря на недостаточность словарного запаса дуггура и его эмоциональную тупость, прозвучали очень неприятно. Зловеще-торжествующе, что ли?

«Кажется, пора сворачивать лавочку, — подумал Сашка. — Залезаем в дебри, не мне в них разбираться. И времени все меньше. Если у них прямая связь с теми…» Что с допросом они заигрались и вот-вот их с Удолиным могут прищучить, его интуиция прямо-таки кричала. Как сигналы боевой, пожарной и водяной тревоги на ведущем бой крейсере.

— Васильич, что-то не то! — выкрикнул он. — Смотри! Держи…

И все же они опоздали. Несмотря на уверенность Удолина, его защиту пробили, разорвали, будто бумажные двери японского дома. По обе стороны зала каменные стены раздвинулись, открывая широкие, как в вагонном депо, ворота. В них хлынуло не меньше двух десятков существ. Не монстров, по счастью, с теми справиться не было бы никакой надежды. К Шульгину мчались непонятные, промежуточные экземпляры. Похожие и на дагонов, и на «элоев», и слегка на обыкновенных шимпанзе. Низкорослые, темнокожие, длиннорукие, взамен легких хитонов туго обмотанные грязно-желтыми тряпками от шеи до колен. И — без оружия. Ни митральез, ни даже ножей.

«Бойцы, мать вашу! Живьем брать собрались, паскуды!» — краем сознания пролетела мысль. Чем-то эти «боевые особи» напомнили ему японских солдат из кинохроник по войну на Тихом океане.

— Лови! — рявкнул он Удолину, отшвыривая к нему дуггура. — Проход давай, проход, долго не продержусь!

Профессор, хотя и заявлял, что драться с детства не умеет, очень грамотно ударил пленника костистым кулаком в солнечной сплетение и поволок обмякшее тело в ту сторону, откуда они с Шульгиным пришли..

Секунда из отпущенного Сашке времени кончилась. Вторую он потратил на то, чтобы отпрыгнуть за подиум — какая-никакая, а защита — и вскинуть пистолет.

Если те, что появились в зале — весь боевой контингент неприятеля, так это ерунда. Но он не верил, что — весь! Скорее это мелочь, пехота, ударные силы подтянутся чуть позже. Как там написано в учебнике генерала Колюбакина? «Общий резерв предназначается для нанесения решающего удара». Но ведь и мы сюда не прогуляться вышли! Вы нас боитесь, панически боитесь, при всех своих запредельных способностях! Вот и сидели бы дома, радуясь бессмысленной, на наш вкус, жизни. Муравейник? Муравейники горят! Человек — он все может: спичку бросить, бензинчику плеснуть. Мы вас не трогали. Сами начали — не обессудьте!

Что-то он кричал вслух, что-то мысленно и с десяти шагов, как на самой смертельной из дуэлей, начал стрелять.

Нет, ну какие идиоты! Они что, не помнят поражающего действия человеческого огнестрельного оружия? Было время, в далекой молодости, Сашка демонстрировал офицерам на Хабаровском стрельбище возможности простого «ПМ». За три секунды разряжал обойму по поворотным мишеням, и все в голову.

Первый ряд атакующих он уложил наповал. Рукой нужно двигать по горизонту очень быстро — и порядок! Отскочил, отбросил ударом ноги опасно вырвавшегося вперед мини-монстра, в лице и глазах которого отсутствовал даже легкий признак разума, воткнул в рукоятку второй магазин.

«Третий — не успею», — это он чувствовал. Гранаты кидать — не в этом положении: себе дороже выйдет. Зато у левого колена отличный штык-нож. Чуть короче римского гладиуса, но острый, как золингеновская «опасная бритва».