Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели

Соображать особенно было не из чего, если учитывать, что имелось в запасе только три офицерских плащ-накидки, притороченных к седлам. Ну, войлочные конские потники. И все. Но четыре «Джонсона», получив приказ, доступный их пониманию, могли творить чудеса. Работая, как дружина пионеров, наизусть выучившая «Книгу вожатого»[64], лучше людей оценив грядущий тропический катаклизм, они штык-ножами, используя их как мачете, нарубили ветвей толщиной в руку, устроили из них между стволами акаций каркас шалаша типа вигвам. Вторым и третьим слоем веток с широкими, будто навощенными листьями незнакомого кустарника рода фикусовых перекрыли его внахлест, в нужных местах туго связывая перекрестия лентами коры. Уже потом натянули поверх прорезиненные плащ-накидки, тоже прочно их закрепив. Сообразили насчет растяжек и даже отрыли вокруг шалаша глубокую водоотводную канавку.

— Да, ребята, — смеялся подвыпивший Левашов, когда они уже сидели внутри законченного строения, — я чувствую себя натуральным древним римлянином. Или греком. Как там писал Платон — в условиях демократии каждый свободный гражданин должен иметь не меньше четырех рабов. Так, философ, знаток древних текстов? — обратился он к Новикову.

— Не совсем, но в этом духе, — ответил Андрей. Первый раз в жизни после выигранного с блеском боя ему было не по себе. Наверное, все же давит на него бремя снятой, но не исключенной[65] депрессии.

И разговаривать с друзьями не хотелось. Мелькали перед глазами бьющиеся раненые лошади, разбросанные по вельду тела улан, отдельные группки молодых парней, вздумавших геройски умереть, отстреливаясь от врага, которого им так и не удалось увидеть в лицо.

Был такой момент — человек пятнадцать улан сгрудилось в одном месте, все — рядовые, а один из них, лет двадцати, с коротко подстриженной головой, без шлема и даже винтовки, махал «смит-вессоном» в сторону пулеметных позиций и что-то кричал. Звал в атаку или просто отводил душу?

Новиков отвел ствол пулемета в сторону. Живи, герой.

Все они были молодые, симпатичные, подтянутые парни, готовые умирать неизвестно за что. Чтобы присоединить к Империи еще полмиллиона квадратов, населенных людьми, которые вас на дух не принимают? В таких никчемных войнах и потеряла Британия свой золотой генофонд, а теперь (в 2005-м) ходят по улицам Лондона ожиревшие мужики, в большинстве своем — с не тронутыми интеллектом лицами, а треть столицы уже заселена выходцами из бывших захолустных колоний. Стоило ли лезть в драку этим отважным ребятам? Которых только что постреляли. Для того, чтобы через век случилось то, что случилось?

— Слушай, брат, — сказал Левашов. Шульгин, тот покуривал, усмехаясь, и в разговор товарищей не встревал. — Ты мне не нравишься совершенно. Или напейся, как…

Олег сделал паузу, в которую немедленно встрял Шульгин:

— Как? По профессии. Сапожник напивается в стельку, плотник — в доску, стекольщик — вдребезги, портной — в лоскуты, старьевщик — в хлам, поп — до положения риз. Печник — в дымину, железнодорожник — в дрезину. Есть и еще примеры, но я не помню… Вот как философ должен напиваться? Интересно…

— В Канта, — слабо усмехнувшись, предложил Андрей.

Вот тут ливень и грянул. Настоящий тропический ливень! Если бы не роботы, друзьям пришлось сейчас прижиматься к стволам деревьев, кутаясь в плащи, но без малейшего комфорта. То есть — сидеть по колено в лужах и радоваться, что сверху не сильно достает.

А вот Джонсон с товарищами сделали так, что в шалаше было сухо и тепло. При том, что по особенностям южноафриканского климата двадцатиградусная дневная температура упала почти до нуля. Небольшой костер горел посередине шалаша, соразмерный, обогревая и освещая убежище. Дым утягивало в оставленное для него отверстие, дождевые струи скатывались с ткани и убегали в подготовленные ровики. Если где-то вода и проникала между полотнищами ткани, так многослойная листовая мозаика дальше ее не пропускала.

Электронные мозги четко соотнесли местную метеорологию с реальной инженерией. И создали хозяевам абсолютное укрытие. Собственно, то же самое умели делать и первобытные люди. Если бы их вигвамы и чумы не защищали от любых превратностей окружающей среды, где бы сейчас было человечество?

— Ох, и здорово, ребята. — Левашов откинулся на заменяющее спинку кресла седло. Ливень бил по крыше так, что нормальным «туристам выходного дня» стало бы очень не по себе. Слабый дым костра, над которым грелся котелок для чая, прибавлял уюта. — Девчатам я отзвонил, что у нас полный порядок, и они просили не переживать: стоят в хорошем месте, тенты фургонов не только этот, и метеоритный дождь выдержат. А англичанам сейчас каково? Что сами нарвались — без вопросов. Но ведь хреново им сейчас. В голой степи, с двумя сотнями раненых, под жутким ливнем…