Ловите конский топот

Удолин почему-то не стал материализовываться у всех на глазах. Правила не позволяли или просто слегка промахнулся по месту? Он вышел из-за ближайшего дерева, такой же, как всегда, одетый в свой дорожный костюм двадцать пятого года, вполне уместный и в девяносто девятом. И там и там наряд профессора выглядел одинаково эксцентрично.

— Рад вас снова видеть, друзья, — поприветствовал он всех сразу взмахом руки. Нашел глазами подходящий валун, уселся на него, снял шляпу.

— Я вас слушаю. Теперь можете излагать подробно и не торопясь. Ментальная связь, к сожалению, деталей и нюансов не передает.

Новиков пересказал все, что успел узнать от старейшин дагонов, присовокупив собственные соображения и догадки.

Удолин не перебивал, лишь время от времени вставлял эмоционально окрашенные междометия.

— Что ж, друзья мои, — сообщил он, когда Андрей завершил свое повествование, — это даже превосходит мои надежды и предположения. Пойдемте скорее, мне не терпится прощупать мозги этих достойных старцев. Они присутствовали при строительстве пирамид! Восхитительно! Заодно подтверждается еще одна моя теория. То, что дагоны не могут жить нигде, кроме пещер и этого прелестного уголка, объясняется отнюдь не исчерпанием «жизненной силы». Все куда интереснее — их не отпускает сжимающееся время. Как-то мы с вами касались этого вопроса. Ну, можно сказать, что они оказались как бы внутри своеобразного колодца, стенки которого состоят из временнуй ткани. Причем не исторического времени, а физического. Это тема сложная, в двух словах не передашь. Но если совсем упрощая — стена такого времени ограничивает их перемещение в пространстве, одновременно защищая от времени исторического. Почему они и живут почти вечно. Но только здесь. Рано или поздно просвет колодца сойдет на ноль. И все…

— Постойте-ка, Константин, — загорелся Левашов, — как-то ваши слова коррелируют с теорией и практикой коллеги Маштакова. Но тогда не труба, а воронка раструбом вниз!

— Вы абсолютно правы, — кивнул Удолин, продолжая смотреть на Олега, как благодушный профессор, помогающий студенту на экзамене наводящими вопросами. — Именно воронка. Но что из данного факта проистекает?

— Каламбурить изволите? И втекает, и истекает, на то и воронка. Теоретически допустимо, что по ее оси можно перемещаться и сейчас. В прошлое — неограниченно, «одновременно» расширяя и пространственный ареал, а в будущее… Да мы сейчас посчитаем…

Олег расстегнул футляр с компьютером, размером с сигарную коробку, но более мощным, чем самый совершенный даже для 2005 года ноутбук. Прощальный подарок Антона.

— Считать будем потом, — пресек его энтузиазм Удолин. — Прежде следует выяснить, догадываются ли о подобной возможности сами дагоны. Или же — раньше знали, а потом забыли…

— Или это знание унесли с собой те, протодагоны… — вмешался Новиков. — Вот вам и момент развилки! Владеющие тайной сбежали, оставив прочих деградировать здесь…

— Зачем? — наивно спросила Анна. — Все бы могли пользоваться…

— Откуда нам знать? Мы и в тайнах собственного века не разобрались. Может, политика вмешалась, может — экономика…

— Хватит, хватит, друзья, — прервал затевающийся симпозиум Удолин. — Мы все обязательно узнаем, но вначале нужно правильно поговорить с мудрецами.

Шульгин поинтересовался, как он относится к радиации.

— Безразлично, господа, безразлично. Частицы эфира не взаимодействуют с икс-лучами. Если бы меня просветить рентгеновским аппаратом, вы не увидели бы ничего. Некоторые представители тонких миров не отбрасывают тени в видимом спектре, а я — в невидимом. Что не мешает мне быть столь же телесно убедительным, как и оригинал. Итак, ведите меня!

Увидев и почувствовав профессора, дагоны пришли в гораздо большее оживление, чем при встрече с обычными людьми. И не потому, что раньше не встречались с «высокоплотными фантомами». Совсем наоборот. Константин Васильевич не зря говорил, что изучал древнеегипетские, шумерские и хеттские «первоисточники». Возможно, синклит старейшин уловил в мыслях Удолина отзвук эзотерических знаний, да и сама его «телесная конструкция» могла быть знакома мудрецам по прошлому опыту.

Они сразу же перешли на невербальное общение.

— Похоже, мы чужие на этом празднике жизни, — сказал Сашка Новикову, — пошли обратно, зачем зря гомеостаты перенапрягать?

— Идите, идите, — отвлекся от «ментаконференции» Константин Васильевич. — У нас тут, чувствую, надолго. А вы пока обед приготовьте, что ли…

Выйдя на поверхность, они сразу увидели, что в их маленьком лагере не все в порядке. Встревоженные лица Ирины и Анны, Левашов, едва видный среди зарослей на дальнем конце поляны, громко зовущий Ларису через сложенные рупором ладони.

— Что тут у вас?

— Лариса пропала.

— То есть как?

— Пошла вон туда, в кусты, ну, обычное дело, и не возвращается. Давно уже, — ответила Ирина.

— Как давно?