Ловкач и Хиппоза

Между пологих отрогов Кавказского мелового хребта открылась зелено-синяя, сверкающая на солнце линза.

– Надо же, самое настоящее море, – так же тихо повторила Хиппоза.

* * *

Мы въехали в Сочи. Хиппоза, как маленькая девочка, впервые попавшая на юг, возбужденно вертела головой и время от времени издавала нечленораздельные восторженные стоны. В промежутках между зданиями санаториев и пансионатов мелькала морская гладь. Там послеполуденное солнце золотило паруса яхт и виндсерфов. По улицам текла беззаботная курортная толпа. За столиками под полотняными навесами сидели нарядные загорелые люди. Картину праздника жизни завершали бегающие возле родителей веселые дети и собаки.

Было очень тепло, просто лето, и я невероятно потел даже в своей легкой джинсовой куртке, надетой поверх футболки. Но приходилось терпеть до поры до времени – не мог же я, словно патрульный милиционер, разгуливать по улицам с подвешенным к поясу пистолетом.

Я свернул к тротуару и притормозил возле ослепительно-белых, с яркими надписями "Будвайзер" зонтов уличного кафе. Дом Балабухи находился неподалеку.

– Хозяин машины живет в двух шагах отсюда, – сказал я.

Покопался в пачке и достал сигарету. Она была предпоследней. Я вынул из бумажника двадцатидолларовую бумажку. Протянул ее выжидающе глядящей на меня Хиппозе.

– А ты пока что без меня поскучай. Мороженого поешь, сока выпей.

– Сока? – презрительно перепросила Хиппоза. – Может быть, молока?

– Да, сока, – спокойно повторил я. – И сигарет мне купи. "Кэмел", другие не бери.

– Что у тебя, русских нет? – повертела Хиппоза в пальцах бумажку.

– Нечего капризничать, поменяешь. Обмен, вон, на каждом шагу, – отрезал я. И добавил помягче, заметив, как она немедленно надулась:

– Я только отдам ему машину и сразу вернусь. Десять минут, не больше. И тогда – купаться в замечательно теплом Черном море. Что мы, зря сюда ехали?

– Мы? – прищурилась Хиппоза.

– Мы, – улыбнулся я.

Хиппоза взяла свой рюкзак и вылезла из машины. Захлопнула дверцу. Обернулась и наклонилась к открытому окошку, хитро сощурившись.

– Иди сюда, Ловкач. Скажу чего.

Что еще удумало это непредсказуемое существо? Я перегнулся к ней через сиденье. Хиппоза нырнула в окошко и прижалась горячими мягкими губами к моим. Я почувствовал пряный запах кувшинок, висевших у нее на шее. А потом она отмочила такое, от чего у меня даже дыхание перехватило. Я почувствовал, как ее язык проскользнул в мой рот и на шею легла тонкая рука. А вторая рука скользнула за воротник футболки и острые коготки, легко царапаясь, прошлись по коже моей груди.

Но, не успел я опомниться, как она уже оторвалась от меня и тут же, не оборачиваясь, пошла к стойке бара, часто переставляя длинные загорелые ноги и соблазнительно покачивая аппетитной попкой, едва прикрытой бахромой коротких шорт. Не уверен, что она специально так делала. Но зато я абсолютно уверен в другом: эта негодяйка точно знала, что я не свожу с ее задницы глаз!

* * *

На перекрестке я свернул налево. Потом дорога пошла вверх, перпендикулярно побережью и я, наконец, выехал на нужную мне, знакомую тихую улицу, утонувшую в тени деревьев. Длинная извилистая улица была сплошь застроена домами, прятавшимися в глубине дворов и садов. Дома были в основном старой застройки. Двух-трехэтажные, городские и сельского вида. Но попадались среди них и новенькие особняки, и просто особнячищи.

Я как обычно припарковал машину, не доезжая метров двухсот до дома Балабухи, стоящего дальше, за поворотом улицы. Отсюда он был мне не виден. Прежде чем идти к клиенту, я всегда проводил небольшую разведку. Так, на всякий пожарный.

Выключив двигатель, я поставил бимер на сигнализацию и пошел через улицу в маленький запутанный дворик старого белого дома, похожего на корабль, который давно забыли отбуксировать на корабельное кладбище. Было тихо и безлюдно. Я был здесь уже не в первый раз. Поэтому я уверено прошел этим двором в другой, такой же маленький и домашний. Там росли высоченные древние деревья, накрывшие весь дворик и стены домов своей прохладной тенью. Неподвижно висело белье на веревках, карабкался по решеткам сараюшек виноград, и возле пальм увлеченно раскачивалась на качелях маленькая девчушка в ситцевом выгоревшем платьице. Качели ритмично и очень противно скрипели. Она не обратила на меня ни малейшего внимания.

Я обогнул оштукатуренную стену дома и оказался в тупичке перед знакомой сетчатой оградой. За ней в глубине густого ухоженного сада чуть боком ко мне стоял дом дом Балабухи. Роскошный, недавно выстроенный двухэтажный домина. Я его, естественно, увидел. И тут же быстро отпрянул назад, в тень дерева.

Когда-нибудь, рано или поздно, думал я в тот момент, все на свете кончается. Эта прописная истина получила сейчас яркое подтверждение. Потому что я увидел три машины, стоящие на улице в двух шагах от ворот в усадьбу Балабухи. Две "волги" и "рафик" с затянутыми занавесками окнами.

Возле калитки в напряженных позах стояли с автоматами наизготовку двое парней в пятнистых комбинезонах.