Ловкость лап

Стоит подойти к ней, или это отпугнёт и Люси и остальных котов? Все они продолжали есть, не обращая на неё никакого внимания, разве что поднимали взгляд, когда она пробиралась мимо.

Люси подошла ближе. Она всё ещё немного хромала, с тех пор, как прошлым летом поранила лапу. А то, что она тащила, явно было тяжёлым, и размером почти с половину Люси. Не птица, я не видела перьев. Зато видела длинный хвост и… мех? Я крепче схватилась за руку Маркуса.

Люси продолжала свой путь. Примерно в шести футах от нас она остановилась, бросила свою… ношу на деревянный пол и посмотрела на нас. Потом подтолкнула лапой мёртвую зверюшку — я была совершенно уверена, что она мёртвая — в нашу сторону.

И до меня дошло — Люси принесла нам подарок. Оуэн и Геркулес иногда приносили добычу — стрекозу, мёртвую птицу или очень волосатую гусеницу. Оуэн однажды подарил Ребекке дохлую летучую мышь, которая была больше, чем он сам.

— Спасибо, киска, — тихонько сказала я.

Люси секунду смотрела на меня, склонив голову набок. Потом наклонилась и носом подтолкнула свой подарок поближе, махнула хвостом и побежала к кормушке.

Пока Люси ела, мы не двигались и молчали. Ноги сводила судорога — мы так долго сидели, согнувшись, на холоде. Одним глазком я следила за мёртвой зверюшкой, на случай, если вдруг она окажется не такой уж мёртвой.

Коты заканчивали еду и уходили один за другим, пока у кормушки не осталась одна Люси. Как и Оуэн, она обнюхивала и внимательно изучала каждый кусочек прежде, чем съесть. Наконец, кошка потянулась, отошла от кормушки на пару шагов и начала мыть мордочку.

Я размяла костяшками пальцев сведенные мышцы в правом бедре. Если бы не держалась за Маркуса, я бы точно упала. Мне показалось, что Люси делала это сознательно, понимая, что нам приходится ждать на полу у двери, пока она закончит. Время от времени она поглядывала в нашу сторону. Наконец она в последний раз провела лапой по морде, потянулась и не спеша двинулась назад, в укрытие. Походка Люси была грациозной, как у льва в пыльной африканской саванне, и с чуточкой той же львиной угрозы.

Теперь мы могли подняться. Я переступала с ноги на ногу, чтобы размять мышцы, а Маркус подошёл к подарку Люси, посмотрел на мёртвое животное и подтолкнул носком ботинка.

— Кажется, это просто полевая мышь, — сказала я.

Он удивлённо посмотрел на меня. Думал, я как все девочки — брошусь к нему и закричу?

— Мои родители работали во многих летних театрах, и во всех водились не только актёры.

— Как мило.

Он обошёл мёртвую мышь, чтобы взять вторую канистру с водой.

— Как–то вечером они играли Шекспира в летнем театре в парке. Мать думала, что делит гримёрную — просто тент — с отцом, — я начала смеяться от воспоминаний. — А оказалось, это енот, пришёл за припрятанным там арахисовым маслом.

— Да брось. Ты шутишь.

— Нет. — Я никак не могла перестать смеяться. — Даже не знаю, кто больше удивился — мать или бедный енот. За палаткой кто–то оставил бутафорский меч. Она схватила его и погналась за енотом. Он не собирался отдавать чашку с маслом без боя.

Маркус, стоявший со скрещенными руками, опять засмеялся. Он вполне мне нравился, когда был собой.

— Она бегала за енотом с мечом наперевес по лужайке вокруг палатки и прямо перед сценой. Не забывай, на ней была нижняя юбка и корсет со шнуровкой.

Я просто тряслась от смеха.

— И что дальше?

— Она получила лучшую рецензию за весь двухнедельный фестиваль. Никто не понял, что это всё не входило в пьесу.

Мы быстро убрали место для кормления. Я собрала миски и подняла несколько кусочков упавшей еды. Маркус выставил ещё воду. Я последний раз оглядела сарай. Все выглядело нормально.

— Готова ехать обратно? — спросил Маркус.

Я кивнула и взяла сумку с едой и грязными мисками.

— А как же это? — спросила я, когда мы поравнялись с дохлым грызуном.

Маркус поморщился.

— Наверное, не стоит его тут оставлять. Не хочу привлекать других животных. — Он надел шапку. — В машине есть лопата, я могу хотя бы вынести его наружу.

— Хорошая идея.

Мы вернулись к машине. Я положила сумку назад, Маркус открыл переднюю пассажирскую дверь и вынул маленькую лопату.

— Сейчас вернусь, — сказал он.

Я села в машину и сняла шапку и варежки. В подстаканнике между сиденьями была бутылка дезинфицирующего геля, я протерла им руки, и они слабо запахли лимоном. Что–то врезалось мне в бедро. Порывшись в кармане, я нащупала Ромин скотч. Не забыть бы его вернуть. Я отвернула крышку термоса. Внутри, как в русской матрёшке, была вторая чашка. Я приберегла её для Маркуса.

Через пару минут он вернулся, положил лопату в багажник и закрыл его.

— Готово, — сказал он, усевшись в машину и потянувшись к дезинфицирующему средству.

— Кофе? — с надеждой спросил он, увидев мою чашку.

— Прости, горячий шоколад. Хочешь?

— Нисколько не хуже. Очень хочу.

Я налила чашку и осторожно вручила ему.

— Ммм, вкусно, — сказал он, прикрыв глаза от удовольствия. — Старый фамильный рецепт?

— Нет, — засмеялась я.

Он удивлённо поднял брови.

— Мама умеет готовить три вещи: лимонад, бисквиты на соде и тосты. Папа может сделать только мартини.

— Серьёзно?