Ловкость лап

— У неё были высокие стандарты для всех, но не выше, чем для себя. Он много требовала, но много и отдавала. Она много работала с детьми из бедных семей. — Рома поставила чашку на мой стол. — Кэтлин, что ты хочешь найти? Я считаю, что Агата была хорошей матерью и замечательным учителем, но не думаю, что тебе это поможет.

Я водила пальцем вдоль шва на ручке кресла из искусственной кожи.

— Я, правда, не знаю, чего ищу. Что–нибудь, чем можно помочь Руби. И единственное, за что я могу зацепиться — старый конверт. А теперь и он исчез.

Рома не спеша отхлебнула из чашки. Я понимала — она тщательно взвешивает слова, и потому молча ждала.

Она откинулась на спинку стула.

— Кэтлин, я могу сказать об Агате одно — она была чрезвычайно скрытной. Она ни с кем не делилась ничем личным. Прости, но не думаю, что тот конверт — ключ к тому, кто убил. Мне кажется, ты обнаружишь, что он никому и не был интересен, кроме неё. Это могли быть бумаги из центра реабилитации. Или какая–нибудь её вырезка из газеты. — Она потянулась и отломила половинку одного из оставшихся батончиков. — Ты поговорила с кем–нибудь из тех, кто спорил с ней из–за конверта?

— С Эриком, — пожала плечами я.

— И что он сказал?

— Сказал, что с Агатой не ссорился, что в конверте — не знал.

— Ты уж извини, — сказала Рома, — но я думаю, ты не там ищешь. — Она поднялась, стряхивая с джинсов крошки. — Я думаю, в конце концов выяснится, что это был несчастный случай.

Что я могла ответить? Что уверена в важности конверта из–за обрывка, найденного Геркулесом у Эрика?

— Спасибо, — сказала я. — Мы придумаем способ помочь Руби.

В этот момент зазвонил мой телефон.

— Действуй, — сказала Руби. — А мне пора. Увидимся на занятии, завтра вечером.

Я взяла трубку на четвёртом звонке. Мэгги.

— Я только хотела тебе сказать, что Руби отпустили под залог.

Я опустилась в кресло.

— Я так рада это слышать, — я ощущала, как из моего тела уходит напряжение.

— Мы собираемся устроить сегодня в студии поздний обед. Придёшь? Руби хочет поблагодарить тебя за звонок Эверетту.

Я быстренько пролистала в памяти график работ. Да, пожалуй, я смогла бы прийти.

— Думаю, получится.

Мы договорились на час тридцать, я повесила трубку и повернулась в кресле, чтобы взглянуть в окно на облака — низкие, тяжёлые, и, должно быть, полные снега.

Я поговорила об Агате с Эриком. Сегодня вечером собираюсь встретиться со Старым Гарри. Пора поговорить с третьим из тех, кто спорил с Агатой. С Руби.

19

Пока я спускалась по холму к художественной студии, начался снег. Стоило мне войти, Руби поднялась навстречу.

— Спасибо тебе, — голос был хриплым от волнения. — Я не подумала, что мне понадобится адвокат. И напрасно.

— Не за что, — сказала я. — Но я только позвонила. Это Эверетт заслуживает благодарности.

— Я его уже поблагодарила. — Она теребила яркие плетёные браслеты на запястье. — Кэтлин, я её не убивала.

— Я знаю. Они разберутся, что на самом деле случилось.

Мы подошли к рабочему столу Мэгги, которая что–то оживлённо обсуждала с двумя другими художниками, чьи студии располагались на этом этаже. Беседа была в самом разгаре. Мэгги улыбнулась мне и вернулась к разговору.

— Как кому–то в голову могло прийти, что я ударила Агату? — спросила Руби, пока я стягивала куртку. — Она изменила всю мою жизнь.

— Руби, а что ты делала той ночью? Кто–нибудь тебя видел? Ты ни с кем не говорила?

Я была уверена, что знаю ответ. Если бы Руби с кем–то говорила или была не одна, полиция её не арестовала бы.

— Я была дома, одна, просто смотрела фильм, — быстро ответила она.

Я молча смотрела на неё. Руби покраснела и отвела взгляд.

— Это неправда. Я сидела в темноте и ела пончики, — еле слышно сказала она.

— В сеть не выходила, на звонки не отвечала, — она вздохнула. — Я поругалась с Джастином. Он привёз меня домой, и тут мы рассорились. Он ушёл, а я собиралась пойти в машину, но вместо этого осталась дома и ела полуразмороженное шоколадное печенье, — она, наконец, взглянула на меня. — Довольно–таки глупо, да?

Я покачала головой. Как не вспомнить мои первые несколько недель в Мейвилл–Хайтсе после того, как оставила Эндрю в Бостоне. Я и сама проводила уйму времени, сидя в темноте и поедая пончики. И мороженое, и кучу маффинов с джемом.

— Ничего не глупо, — сказала я.

— Если бы я отвечала на звонки или проверяла почту, могла бы хоть доказать, что была дома.

— Ничего, мы что–нибудь придумаем. — Я оглядела комнату. Мэгги до сих пор разговаривала. Джастин погрузился в беседу с человеком, чьи костюм и галстук выдавали в нём адвоката. Я удивилась, увидев стоящего возле одного из высоких окон Питера. В тёмном костюме и белой рубашке, с собранными в конский хвост волосами, я его еле узнала. Может быть, он пришёл как представитель сына Агаты. Я глубоко вздохнула.

— Руби, мне нужно кое–что тебе сказать.

— Что такое?

— На прошлой неделе я видела тебя с Агатой на парковке у библиотеки.

Руби застыла.

— Возможно.

— Вы с ней о чём–то спорили.

— Это не имеет отношения к её смерти, — она пренебрежительно пожала плечами. — Так, пустяки.